Кинотеатр повторного фильма: «Нежная кожа» Ксавье Долана

«Большой» перед фильмом «Я убил свою маму» страшно беспокоился за маму. Мама в порядке. Не в порядке только российские гомофобы, которые сровняли картину Долана с землей, решив, что она о том, как юноша признается матери, что он гей. Можно парировать множеством аналогов близорукого ханжества, чтобы по факту сказать одно: гомофобы — это диагноз.

Если бы Ксавье Долан заканчивал нашу академию искусств, из него получился бы отличный «свадебный видеограф». Или неплохой клипмейкер. Возможно, его дебют собрал бы даже нужную сумму краудфандингом. Я могу продолжать, суть вы поняли: как все же хорошо, что Ксавье Долан — канадец.

Не то чтобы на белорусской земле уродился чрезмерно крупный урожай талантов. Отнюдь. Только уродись он взаправду, его бы присыпали пеплом, всучили в руки камеру и отправили снимать российские сериалы. Долана никто никуда не отправлял.

dolan1

Молодой и неприлично талантливый канадец уже с дебютной картиной «Я убил свою маму» стал священной коровой для подрастающих хипстеров. И нам снова и снова не обойтись без спекуляции на тему молодого белорусского кино, у которого с приходом Долана в кинематограф не осталось оправданий.

Такой фильм мог бы получиться у любого подростка, тонкой ранимой души, которая сталкивается с мещанской грубостью и леопардовыми легинсами. Но каким-то таинственным образом именно Долан наполняет дневниковые заметки кинематографическим контекстом, отсылками к классике в лице Трюффо, Альмодовара и Вонга Кар-Вая. Не копирует, а делает изящный реверанс, местами издевательский и шутовской, но не лишенный искреннего восхищения.

Долан снимает абсолютно личное камерное кино, похожее скорее на сеанс психоанализа, чем на публичное выступление.

В такой интерпретации тургеневская тема напрямую завязывается на фрейдистских мотивах (за что будет неоднократно третироваться российскими блюстителями морали). Как мы слышим во фрагментарных черно-белых исповедях о юношеских комплексах, Юбер любит и одновременно ненавидит свою мать, его тонкому нутру претит каждое ее движение, слово, жест. Даже смешные шапки — и те в объективе Долана окутаны шлейфом злых сатирических издевок. Все это вызывает максималистский бунт. Тот самый, который в Химках топится в «полторушках» пива, а в провинциальной Канаде выражается более романтичным бегством из школы, танцами с ренессансными юношами и актами творчества/любви в духе Джексона Поллока.

Только как бы ни бежал Юбер от матери, как бы ни ругался и сколько бы посуды мысленно ни перебил, их отношения — цикличны, они все равно вернутся на исходную и стартуют ранним утром.

Поскольку практически весь фильм снят субъективной камерой от лица Юбера, зритель видит мать глазами юноши, принимает его сторону и настроен как минимум ернически. Объективной картинка становится только во время телефонного разговора Шанталь с директором школы. В этом экспрессивном разговоре женщины за гранью нервного срыва с мужчиной в розовых носочках — больше, чем просто истерика феминистки бальзаковского возраста. В нем — годы отчаянья, которое по чьей-то мужской неосторожности передержали на огне, оно вскипело и вылилось наружу.

С первого взгляда может показаться, что фильм Долана полон этих самых криков и истерик. Только канадский вундеркинд снова играет ту милую шутку, которую вынес в название фильма. По части эмоционального сдерживания он даст фору лучшим гроссмейстерам. Чего стоит сцена, где Юбер громит спальню матери лишь для того, чтобы потом поставить все вещи на место. И по эмоциональному накалу эта сцена гораздо сильнее тривиального битья посуды перед носом ошеломленного оппонента.

В моменты затишья вы ощущаете нервное напряжение героев собственной кожей. Так бывает, когда поневоле становишься свидетелем ссоры близких друзей: ежишься, делаешь неловкие попытки сгладить обстановку, но не решаешься шагнуть за черту поля боя. У Долана поле боя превращается в полигон воспитания, где раз за разом он переживает опыт взросления, так и не в силах «убить» свою мать, а в ней — и себя.

С оговоркой на декорации, канадская картина могла бы служить хорошей иллюстрацией, как белорусское кино не может убить «партизанщину» внутри себя. Для тех, кто все же беспокоится, — «партизанщина» в порядке.

Цитаты

«Странно, но если ее кто-то обидит, я убью этого человека. Однозначно. И в то же время я могу назвать сотню людей, которых я люблю больше, чем ее».

«Мама, тебе я доверяю от опасностей этого предательского мира укрыть мою беззащитную лодку. Всем своим счастьем я обязан твоей материнской нежности».

О режиссере

Ксавье Долан — 25-летний канадский актер, режиссер, сценарист и продюсер. Призер Каннского кинофестиваля. Бросил школу в 16 лет, что никоим образом не должно мотивировать вас на аналогичный поступок — вы не Долан. Спустя три года снял дебютную работу «Я убил свою маму», за которую получил награды Каннского кинофестиваля и был выдвинут на «Оскар» от Канады. В 2014 году с картиной «Мамочка» получил приз жюри Каннского кинофестиваля.

Фильмография

2009 — Я убил свою маму

2010 — Воображаемая любовь

2012 — И всё же Лоранс

2013 — Том на ферме

2014 — Мамочка

Текст:

Анна Ефременко

Теги: