18+
14 апреля 2016 Культура
Певица и актриса Анна Хитрик: «Все самое дорогое и гадкое, что есть во мне, собрано в песнях»
В преддверии презентации нового альбома группы S°unduk «Большой» встретился с замечательной Анной Хитрик и расспросил ее не только о музыке — но и о том, о чем говорить тяжело: от заработков белорусских исполнителей до помощи детям-аутистам.
О новом альбоме, «мове» и о том, что должно быть на сцене
— Презентация нового альбома группы S°unduk «Сом» состоялась сначала в Москве и только теперь — в Минске. Почему?
— Никакой сверхидеи в этом нет. У участников группы было свободное время, а у любимого клуба «16 Тонн» — свободные даты. Просто так получилось, исторически сложилось.
— Как в Москве вас принимает публика?
— Тьфу-тьфу-тьфу, хорошо. И в Питере, и в Москве. Конечно, всегда есть какой-нибудь «волшебный», выпивший или случайно зашедший человек, который все портит. Но чувство юмора спасает ситуацию. Вообще, выступление для меня — это всегда волнительно. Потому что чем дальше, тем серьезнее наши песни. В Минске мы даем концерты на театрализованных площадках: значит, зритель удобно сидит и готов к какому-то действу. В Москве играем в клубе, что предполагает расслабленное состояние: бокалы, тарелки, рок-н-ролл. Мне всегда страшно — в хорошем смысле! — сломать людям кайф. Хочется, чтобы они и меня услышали, и чувствовали себя при этом комфортно.
— Вы как-то говорили, что любите баловать зрителя на концертах…
— Наверное, это влияние театра, но мне всегда хочется, чтобы публике было интересно смотреть на сцену во время выступления. Мало просто выйти в красивом платье и спеть песню. Если люди хотят услышать твою музыку, они купят альбом. А на сцене же должен быть не только кто-то, но и что-то. Что-то летает, какие-то экраны — но лучше и то и другое вместе.
— В новом альбоме восемь песен на русском языке и столько же — на «мове». Как вы в принципе относитесь к белорусскому языку?
— Трепетно и сложно. Я радуюсь, когда слышу «мову» от кого-то, кто не играет, а живет с белорусским языком. Например, Лявон Вольский: он на «мове» думает, ему на ней снятся сны. Но есть люди, которые занимаются белорусским языком как коммерцией: понимают, что альбом на «мове» могут заметить и поддержать — в том числе финансово. Может быть, с точки зрения бизнеса это неправильно, но S°unduk о таком не думает.
Для меня музыка — это не коммерция, а отдушина. То, что дает свободу эмоциям, фантазиям и моей правде, которой я хочу поделиться с людьми — но почему-то не могу сделать этого прямо. Все самое дорогое и гадкое, что есть во мне, собрано в песнях.
О клубной жизни в Минске — а точнее, о ее отсутствии
— В Беларуси принято говорить, что с современной белорусской музыкой «что-то не так». Что не так?
— Я думаю, что «что-то не так» не с музыкой, а с отношением к ней чинов и администраторов клубов. В Минске нет клубной жизни как таковой: только в виде «умц-умц»-дискотек или мероприятий-декольте, к которым я отношения не имею. Если захочешь организовать клубный концерт, то столкнешься с теми же проблемами, как если бы ты устраивал мероприятие на театрализованной площадке. И тогда ты задумаешься: а зачем мне клуб, куда нужно вести свет и звук, когда с теми же миллиардами проблем и безумным количеством налогов можно выступить на театральной площадке? Люди спрашивают: почему андеграундная музыка в Беларуси не выживает? Нас поставили в такие условия. В то же время организовать концерт в клубе Москвы или Питера — дело одного-двух звонков. И, собрав там сто человек, заработаешь больше, чем у нас, выступив перед тремя сотнями зрителей. Дурацкая история. Я не знаю, кто тут не прав, но кто-то явно не прав.
Приходишь к директору клуба и спрашиваешь: «Почему так?» А тебе в ответ: «Пойми, от меня требуют». И ты поднимаешься выше по этой нескончаемой лестнице и в итоге оказываешься в кабинете «главного», который интересуется: «Ты вообще кто? Чего хочешь? Так иди и пой!» Но сколько мы уже об этом говорим… Тут ситуация такая: если ты очень хочешь организовать концерт, значит, должен трудиться еще на нескольких работах и обеспечивать себя ими. А музыка… Не можешь жить без музыки, ну и не живи. Но я к такому положению дел привыкла, отношусь уже достаточно спокойно.
— И все-таки, можно ли белорусскому музыканту заработать на концертах, если ты не Макс Корж?
— А что такое заработать? 75 тысяч рублей — это не заработок. Белорусские музыканты просто получают удовольствие от того, что выступают на концертах. Может быть, если бы пели каждый день и выручали по 75 тысяч рублей, за недельку подзаработали бы. А как выручить деньги с продажи альбомов? Например, у меня дома половина детской комнаты сына заставлена дисками — моими и мужа. Потому что так живем.
О том, что меняет отношение ко всему
— В одном из своих интервью вы говорили о том, что по-другому начали относиться к музыке, когда стали работать в благотворительном Центре помощи аутичным детям…
— Да, я как раз оттуда. В Центре бываю каждый день — даже когда меня там нет. Очень много писем, очень много боли. Родители ищут поддержки. Рассказывая о жизни Центра в интервью, я хотела «наступить» на две мозоли: дать надежду родителям и достучаться до тех, кто может помочь. Первые услышали, а вторые сделали вид, что ничего не читали. Найти единомышленников сегодня крайне сложно. Большинство говорит: «Ах, какой ужас!» — а потом закрывает дверь и идет радоваться жизни.
Да, работа в Центре помощи аутичным детям изменила мое отношение не только к музыке — ко всем вещам. Если наши друзья жалуются на цены или на коммуналку, мой муж Сергей дает им мудрый совет: «А ты сходи к Аньке на работу, побудь полчаса — и поймешь, что ты абсолютно счастливый человек».
— Кто виноват в том, что для аутистов в Беларуси делают так мало?
— Нельзя сказать: это медики и чиновники плохие, а мы все несчастные. Виной всему система, придуманная даже не нашими родителями. И мы тоже воспитаем так своих детей, если не будем задумываться. Нас научили: если что-то не так — стесняться. Твой размер больше чем М? Стесняйся! Зубы выступают? Стесняйся! А что, если человек в целом не такой, как ты? Тогда люди не просто стесняются — они стыдятся.
Попробуй предложить родителям сходить к специалисту и проверить, нет ли у их сына или дочери аутизма! В ответ только огрызнутся: «Что вы из моего ребенка больного делаете?» Мы с мужем вели себя точно так же. Еще до того, как нашему сыну поставили диагноз, одна замечательная девушка-психолог сказала: «Мне кажется, у вашего ребенка есть особенности поведения на грани аутичного спектра». На что мы с Сергеем ответили: «Идите вы знаете куда!» — и увели Степу домой. 90% родителей готовы не замечать проблему до тех пор, пока с ней невозможно будет справиться. Когда сын или дочь из хорошенького трехлетнего пухлянчика превращается в не такого обаятельного подростка, способного ударить себя — или другого. И тогда ты думаешь: «Кажется, у моего ребенка что-то не так» — и ведешь его к врачам, а они уже ничего не могут сделать, только прописать лекарства.
То, что в работе с аутистами у нас нет никакой системы, — это огромная проблема общества. Когда ты сталкиваешься с бедой, то ищешь не признания, а помощи. Нам говорят только: «Да, вы абсолютно правы, у вашего ребенка аутизм. Вот вам штамп. Крепитесь». Это не решает проблему. Что с этой бумажкой делать, кроме как пойти повеситься?..
А ведь нам не нужно придумывать эту систему — достаточно позаимствовать ее у более развитых стран, но главное — признать: то, что есть сейчас, не работает. Пока у вышестоящих товарищей нет на это сил, времени или возможностей — я не знаю. Так что будем решать проблемы других людей сами, в нашем Центре помощи аутичным детям, состоящем из двух комнат.
— Как может помочь обычный человек?
— Он может сделать безумно много. Каждый день мы читаем о сборе средств на операцию, о благотворительных акциях. Я уже не верю людям, которые говорят, что не могут разобраться с банками и переводами. Все максимально просто: отправил эсэмэску — и с твоего баланса списались деньги. Если ты один из тех, кто думает: «В детском доме мое пожертвование украдут! Купят себе машину на эти деньги!» — так привези туда еды. И пусть дети при тебе ее съедят.
Помочь, в том числе нашему Центру, может каждый. Кто-то приносит нам старые пазлы — и они пригождаются. Кто-то отдает тридцать карандашей — клево, спасибо! А если есть возможность перечислить деньги, вообще великолепно. Карандашами стены можно исписать, но не расширить. Нашему центру безумно нужна поддержка. Чтобы у нас занималось не 12, а 212 детей, необходимо всего лишь купить здание. Кажется, что это невыносимо много, но это не так. Ежедневно покупаются квартиры, дома, коттеджи. Я уверена, что выражение «с миру по нитке» существует не просто так. Самое главное — желание помочь. Не знаешь, что именно можешь сделать? Спроси меня!
Текст:
OOO «Высококачественные инженерные сети» осваивает новейшие технологии в строительстве инженерных сетей в Санкт-Петербурге. Начиная с 2007 года, наша компания успешно реализовала множество проектов в области строительства инженерных сетей: электрическое обеспечение, водоснабжение и газоснабжение. Более подробная информация на сайте: http://spbvis.ru/
Комментарии