Татьяна Замировская о новом альбоме Laibach «Spectre»

Колумнист Татьяна Замировская рассказывает о последнем альбоме Laibach "Spectre".

Словенское тоталитарное милитари-кабаре выступило с новым релизом не менее прицельно, чем «Ляпис Трубецкой» с хтонической русской «Матрешкой», случайно приуроченной к 1 марта. Но если футуристические фантазии «Ляписов» оказались чем-то похожим на провидение, то словенские мастера искусства немного промахиваются. Занимаясь чем-то вроде цирковой геополитики в рамках, скорее, контемпорари-арта, нежели собственно музыки, они не проворонили ту самую точку невозврата, после которой их авторский материал был бы неуместен, но тем не менее провалили тематику: их нынешние герои — Джулиан Ассанж, Эдвард Сноуден и Occupy Wall Street; в альбоме нет практически ничего про Россию, например. А ведь все, происходящее сейчас, так похоже на дикие постмодерновые милитаристичные фантазии Laibach: аннексии, переделы земель, занимательный империализм и территориальное мышление, немыслимое для XXI века.

Фактически это первый авторский релиз группы после альбома «W.A.T.», вышедшего с десяток лет назад. После были кавер-версии гимнов империалистически настроенных наций, изящнейшая инструментальная переделка «Искусства фуги» Баха в стиле синт-поп (тоже, конечно, арт-проект, но все же продолжающий скорее дело Баха, чем постмодерна) и саундтрек к сюрреалистичному трэш-фэнтези про базу гитлеровцев на Луне «Железное небо». Авторский материал, проанонсированный как резкое высказывание на тему политических свобод и проблемы невозможности сохранения нейтралитета, должен восприниматься в качестве откровения, но не следует забывать, что все же это команда деятелей искусства, воплощающих очередной проект. И пускай название альбома намекает на то, что перед нами развернут весь спектр политических пристрастий Laibach, в принципе, это продолжение их милого творческого эскапизма: веселые военные марши в стиле 30-х годов, поющие роботы-вокодеры, валькирии, мрачный синт-поп с трубящими ангелами Апокалипсиса, пафос и китч. То есть это все, конечно, серьезно. Но в первую очередь — очень мило.

Laibach-Spectre

Любой артист, достаточно долгое время работающий в китчевом жанре на смысловом поле, где происходят глобальные вещи (а Laibach — именно из этих), представая полуклоуном, визионером и мистиком, в какое-то мгновение оказывается либо провидцем, либо настоящим шутом. Laibach вплотную приблизились к Рубикону, за которым — либо слабенькая клоунада (о чем можно было бы подумать, если бы они продолжали линию эстетики «Iron Sky»), либо озарение и превращение игры в реальную жизнь (это как с релизом «Матрешка»), когда все совпадения, даже самые чудовищные, объясняются взаимосвязью элементов смыслового поля, где передвигаются эти фигуры. Так что если раньше вся эта военизированная хтонь Laibach была чем-то красивым и абсурдным, тут как раз такой случай — это вполне может быть сборник маршиков для Третьей мировой, и никакого абсурда, только злая ирония. Но чуть недотянули. Или, напротив, заглянули слишком далеко. Поэтому мы считаем, несмотря на то что Laibach — это милитари-Павич, Rammstein для взрослых и нео-Замятин (кстати, песня «We Are Millions And Millions Are One» написана именно под воздействием его «Мы»), их вполне можно слушать просто как музыку — и только потом как объект искусства. А с музыкой все прекрасно: тут продолжается синт-поп-линия «Искусства фуги», местами можно услышать чуть ли ни хип-хоп с R’n’B, много женского вокала, суицидального диско и минималистичного электро-индастриала (особенно хороша песня «Евровидение»).

Вся эта сага про закат Европы и зверства США заканчивается светлым обещанием нового мира равенства и братства в песне «Коран» — случится ли это братство до или после апокалипсиса, доподлинно неизвестно, но чувствуется, что серия революций в странах арабского мира здорово вдохновила наших словенских братьев. «Будущее — невидимо. Слова — то, что остается. Слова — вещество, из которого и состоит наше «завтра», идеальное оружие разума, — поется в финале альбома. — Мы уйдем, слова останутся». Laibach верят в силу слов и, кажется, имеют на это право. Так что поверим им — пускай будут мир, равенство и братство.