Европейская длина. Колонка Евгении Добровой

Московская писательница Евгения Доброва рассказывает, как по внешним признакам поляку отличить славянскую девушку. Дамы, вперед в Польшу, разрушать стереотипы!

dobrova_logo Когда я садилась на самолет до Варшавы, в Москве было минус пятнадцать. Поехать решила в шубе из норки, расширяющийся книзу крой, подол — в пол, до пят, как у королевы или монахини, и капюшон. Эту шубу я выиграла на аукционе и очень ее любила, в России так вообще носила днем и ночью. Единственным недостатком была большая круглая пуговица под горлом — я отрезала ее как артефакт эпохи 90-х и заменила итальянским шарфом в серо-бежевую змейку.

Любая женщина, у которой хоть раз была норковая шуба, не променяет ее больше ни на что. Она очень легкая, в ней всегда тепло, ровно настолько, насколько нужно, — и совершенно не жарко. Своего рода терморегулятор — иначе бы звери летом просто передохли.

Варшавская погода на ближайшие десять дней по прогнозу была минусовая. И я, конечно же, поехала в любимой шубе — потом, когда залечу домой в марте, поменяю ее на демисезонную куртку.

В самолете было холодно, я закуталась в меха и дремала всю дорогу у окна. Я радовалась, что еду в Польшу, для меня в этом был особый смысл, коловорот семейной истории: я еду взять то, что должно быть моим. То есть — язык. Мицкевича в оригинале и Словацкого. В советское время моя наполовину польская бабушка — дело было в СССР — и пикнуть не смела на языке предков; так его и потеряли. Пока я не купила свой первый учебник «Учим польский за три месяца». Язык и литература. А больше от поляков мне ничего не надо. И вот я сидела в Москве и учила, а потом подала документы на стипендию министра культуры Польши, и мне ее дали.

С утра в отель приехала подруга.

Посмотрела на меня и говорит:

— Ты эту шубу поменяй на что-нибудь, как сможешь.

— Почему?

— Здесь в таких никто не ходит. Максимум ниже колена. Европейская длина. Все много бегают или за рулем — длинное неудобно. В таких только украинские проститутки — а под шубой ничего нет, и тебя можно снять. Или русские туристки, что тоже не очень хорошо: ограбить могут. Особенно в твоем районе — тут местный латинский квартал. Или будут мужчины притормаживать и спрашивать: работаешь ли? Поменяй на куртку, в общем, чтоб не выделяться.

— А в чем здесь ходят? Вернее, так: в чем здесь не ходят? Скажи мне как варшавянка.

— Еще если пальто — и воротник песцовый. Это точно значит русская или украинка. Есть слово «руски» — для славянок из бывших советских республик, плохое такое слово, как у нас, например, «хачи»…

— Куртка у меня как раз с таким мехом. Немного я изменю в своем образе.

— Все равно лучше, чем шуба до пят. Хоть убежишь. К русским здесь могут хорошо относиться, если они не вспоминают, как прекрасно было в СССР, что Путин замечательный и надо обратно в коммунизм. Эти темы лучше не затрагивать.

— А как еще распознают русских?

— Вообще, россиян здесь мало. Украинцев больше. Девушки у них все в гипюре, ботфорты, черная мини-юбка, сильный макияж — и неухоженные волосы. Перекрашенные, пережженные. Непременно длинные — даже если редкие. И розовое золото. Украинки для поляков — горлопанистые тетки с рынка. Как в 90-е границы открылись, они потянулись в Польшу с мешками за шмотками — так образ и закрепился. Украинские мужчины для них — хамоватые, грубые и некрасивые. Рабочая сила тут в основном с Украины — строители, помощь по дому, к ним часто относятся как к деревенщине.

— Слушай, у тебя нет лишней куртки? Без песцового воротника? А то я все-таки от Министерства культуры. Неудобно перед коллегами. Выручишь, а?

Я надела эту чертову шубу — и мы вышли на залитые солнцем улицы варшавского района Старая Прага. В двадцати шагах от отеля два парня прижали к стене девчонку и валтузили ее, мотая туда-сюда за воротник. «Пусти!» — верещала девчонка.

— Давай обойдем, — подруга взяла левее, через невысокий сугроб.

— Обычный солнечный день на Праге, — сказала я по-польски, и она ответила: так!