Война. Колонка главного редактора

— Скажите, а куда вы меня планируете ударить?

— Я пока не решил, стою и думаю, в корпус — или в голову.

Гриша не был бы Гришей: он даже в этой ситуации решил стать выше всех, выше даже «дартвейдеров» в строю. Поэтому и затеял диалог с человеком, который через минуту обязан его ударить: ничего личного, такая работа.

Мы стояли с ними нос к носу, глаза в глаза — и впереди была неизвестность и уверенность в том, что ничем хорошим дело не кончится.

Я представлял, как будет выглядеть расколотая моя голова — и любовался четкостью и красотой картинки, запоминая каждый миг. Вот человек залез на серый памятник, голова разбита, кожа бледная, белая, как снег, по ней стекает струйка крови. Яркая, алая — на белом. Кровь на белом снегу, в воздухе электричество, чуть тронь — и вспыхнет все. Это дух войны, когда мне дайте пулемет, поставьте выше, на огневой рубеж — и умрите все, умрите.

Когда танцуют эти духи, инстинкты самосохранения спят.

И можно долго спорить, стоит ли выковыривать булыжники из мостовой и заряжать винтовки боевыми, но когда воздух пахнет кровью, человеком очень сложно управлять. Тут или мы — или они, другого не дано.

Но ощущение, что правда у меня, у тех, кто в шапках, а не в шлемах. С чего я это взял?

У Дарта Вейдера напротив — у него ведь тоже правда есть. И там, под крышкой шлема, есть глаза. И там, под шлемом — человек. С детьми, родителями, друзьями. В одной и той же пробке вечером стоим. Но из-за того, что он прав, он не улыбается сейчас, не обнимает. А через секунду будет убивать. И с ним ведь тоже сила, сила, которую правдой назовут.

Поэтому я не могу принять сторону. Я не знаю никого, кто не прав. Я точно против пуль, убийств и похорон.

Мы все — один народ. Мы люди всей Земли, и я уже устал решать, кто прав, кто виноват, этот тезис в информационном обществе ничего не значит. Кто из кукловодов владеет информацией — тот владеет миром.

Я вижу, что нации остались в ХХ веке, а в ХХI веке формируется единый человек. На смену церковной власти идет власть корпораций, недаром Google заявлял о желании построить собственный аэропорт, а оборот компании выше, чем у некоторых стран.

Дети в Африке и Антарктиде растут на одних и тех же играх, приложениях, мультфильмах. Отцы и мамы носят Prada и молятся в iPhone.

Мы все растем на одной и той же культурной почве — комон, какие могут быть конфликты?

Вчерашний день.

Очень скоро везде будет как везде: вот вам открытое общество, есть только немногие его враги.

Какие в нас различия?

За что нам воевать?

Мы — люди, а не планета обезьян.

И жизнь человеческая важнее всех лозунгов на свете.

Но, к сожалению, я слишком примитивен. И если увижу неправду, несправедливость — сам за булыжником пойду. Поэтому я за светлое будущее всех людей. Чтобы побороли в себе не только раба, но и обезьяну.

А пока сижу в редакции, слушаю Вертинского и ненавижу споры в соседней комнате на тему кто прав, кто виноват.

Я не знаю, зачем и кому это нужно.

Но я против пуль, убийств и похорон.