18+
Он считает себя бунтарем, который ходит по головам. Госорганы считают его творчество низким художественным уровнем. «Большой» ничего не считает — просто знакомит с музыкантом Владом Бельмачем, более известным как Бакей.
| КТО: | рэп-исполнитель «низкого художественного уровня» |
|---|---|
| ПОЧЕМУ: | в Беларуси кто не айтишник, тот рэпер |
| ОБРАТИТЬ ВНИМАНИЕ НА ФРАЗУ: | «Что такое «низкий художественный уровень»? Солодуха на «Динамо» за 2 рубля — это, возможно, средний художественный уровень» |
— Сейчас мы могли бы разговаривать с профессиональным футболистом Владиславом Бельмачем, а не рэпером Бакеем. Почему отказался от спортивного будущего и как пришел в музыку?
— Я на самом деле думал, что буду профессионально заниматься футболом, что у меня все получится: были задатки. Но потом из-за проблем со здоровьем планы пришлось изменить. В 9-м классе я вообще не знал, что делать: было чувство, будто стою, смотрю в стену и пытаюсь разглядеть там свое будущее. Но там ничего не было видно.
Когда пришла пора поступать, мы с мамой начали рассматривать возможные варианты. Но у меня были проблемы с математикой — я очень плохо ее знал. Поэтому мы выбирали, куда проще поступить и где нет математики. Так я поступил на товароведа в торговый колледж. Офигенный выбор: я живу в Курасовщине, а колледж находится в Зеленом Луге. У меня всегда все было рядом: школа была под боком, стадион. А тут каждый день в 9 утра нужно так далеко ездить… Но я отучился. И даже отработал по распределению в строительном магазине.
А увлечение музыкой появилось случайно. Ребята, которые учились со мной, начали этим заниматься. И стало просто интересно попробовать, потому что мне нравился рэп. Это не было чем-то вроде «все, я буду музыкантом». Хотелось просто по приколу попробовать. Сразу было очень стыдно и противно слышать свой голос на записи, но постепенно втянулся.
— Как родители относятся к тому, что ты делаешь? Не настаивали на более привычной профессии?
— Мама постоянно говорила, что нужно хорошо учиться, поступать. Когда я уволился из магазина, она говорила, что надо работать. Не было жесткого «бросай все». Но все деньги, что я где-то зарабатывал, я тратил на музыку. И были моменты, когда приходилось занимать деньги у родителей. Просто чтобы на что-то жить. Маме не нравилось, что я бездельник и постоянно что-то прошу: «С музыкой все классно, но занимайся и серьезными вещами, становись взрослее». Но когда родители и сестра сходили на мой первый сольный концерт в Минске, все вопросы отпали. После этого — только поддержка.
— Мама слушает твои треки?
— Да. Она работает в России, и я иногда забираю ее домой из Смоленска. Ехать нам четыре часа. И в пути я ей демонстрирую все новые демозаписи и песни. Она видит, как я меняюсь, как меняется мое творчество. Ей нравится то, что я делаю. Не потому, что она моя мама. Если ей что-то не нравится, она скажет: «Влад, тут какая-то жесть». Самое яркое воспоминание — момент, когда я дал послушать маме песню «Одичали» — довольно жесткую в плане аранжировки и текста. Мама послушала всю песню, а потом говорит: «Блин, Влад, ты так прав! Реально люди с ума посходили». Мне было так приятно, что она поняла мой посыл. Поэтому маму люблю очень сильно.
— Дорого заниматься музыкой в Беларуси?
— На определенных уровнях. Если ты начинающий исполнитель, то, возможно, недорого. Но когда уровень подрастает, нужно поднимать качество звукозаписи, снимать клипы… Все это требует затрат. Деньги нужны, чтобы потом твое имя работало на тебя. Но сначала придется поработать на него. Хотя в первую очередь это не о деньгах. Главное, что ты тратишь, — это свои время и силы. Ты посвящаешь музыке достаточно большую часть своей жизни. Не знаю, как другие ребята, но я считаю, что нужно хоть немного в плане творчества делать каждый день.
— Это окупается? У нас можно заработать на искусстве?
— Конечно. Я на музыке зарабатываю. Но тут вопрос в том, какие у человека потребности. Мне главное, чтоб я мог записать песню, снять клип, куда-то съездить. Если я еду на фестиваль, то чтобы я не ехал туда с пустыми карманами, а смог там прожить. Я считаю, что любой человек может зарабатывать. Хоть и неизвестно, сколько времени он потратит на то, чтобы просто начать это делать. У меня ушло пять лет — это достаточно много.
Почти все деньги, что я получаю от выступлений, рекламных коллабораций или продажи мерча, уходят на дальнейшее творчество. Если я буду тратить деньги только на развлечения и крутую одежду, прогресса не будет. Если хочешь развиваться, нужно вкладываться — только так придешь к результату. А деньги — приятный бонус. Можно и безвозмездно все делать. Хотя в современном мире это очень сложно.
«Они просто смотрят отрывки текстов и ищут там маты или что-то еще: «Не дай бог он слово «сука» скажет со сцены, он же разрушит молодежь!»
— Ты как-то говорил, что беларуский хип-хоп еле живой. Сейчас что-то поменялось?
— Мы подняли его с колен. Шутка. На самом деле у нас был музыкальный подъем, появлялись новые имена. Но недавно с друзьями, рэперами и диджеями, обсуждали, что как-то все опять пошло на спад. Новые имена появляются постоянно. Может каждый день появляться хоть по 10 рэперов, но они вряд ли станут известными. Те, кто уже продвинулись, они идут дальше. Корж, ЛСП — они продвигают Беларусь на мировом уровне. Это очень круто. Так люди за рубежом начинают интересоваться, узнавать новые имена, зовут наших артистов на фестивали. Беларуский рэп очень сильный в плане ментальности, в плане текстов. Он мне этим и нравится.
— Ты описывал свой стиль как нарко-суицидальный дэнсовый микс — что это такое и откуда оно взялось?
— Это прикол. У каждого исполнителя есть определенный стиль, я подумал, что надо свой тоже как-то назвать, и тогда в мою голову пришла эта фраза. Но из этого к моей музыке только дэнсовый по-настоящему подходит, потому что наркотического и суицидального в моих песнях нет. Но этот прикол в итоге сыграл со мной злую шутку. Сославшись на мою формулировку, в Бресте мне не выдали гастрольное удостоверение, и я не смог выступить там с концертом. Докапываться до фразы, вырванной из контекста, — это бред. Не считаю, что это повод отменять концерт. Но главный урок, который я получил, — нужно думать, что говоришь.
— Тогда сейчас ответь, подумав: каков твой стиль?
— Это все. Я много экспериментирую с музыкой, не могу никак конкретно себя охарактеризовать. Когда меня спрашивают, что ты делаешь, обычно говорю: «Абстрактный хип-хоп». Это экспериментальный хип-хоп, или хип-хоп с элементами того-то, или то-то с элементами хип-хопа — не знаю. Нужно отпускать свои музыкальные предрассудки и пробовать себя в чем-то новом. Есть какие-то музыкальные штуки, которые мне хочется сделать, но я пока не понимаю как. Например, мне нравится джаз. Хочу попробовать хип-хоп с элементами джаза, Но пока я не представляю, как могу в этом звучать.
Я знаю, в чем силен. И могу сделать альбом одинаковых песен. Но я не хочу, чтобы люди слушали одинаковые песни. Я не хочу штамповать их, как на заводском конвейере. А моя аудитория ни к чему не привыкает, потому что каждый трек — это что-то новое, что-то интересное. Иногда, конечно, бывает реакция вроде «э, мне нравятся твои старые треки, вот два года назад ты делал лучше». Можно делать как два года назад и стоять на месте. Можно всю жизнь делать одинаковые песни, но мне кажется, это очень легкий путь. Я взрослею, знакомлюсь с новыми людьми, получаю новые впечатления и хочу этим делиться. Делать одно и то же — просто глупо для артиста.
— Твой тур по стране был отменен по причине того, что «Бакей — это низкий художественный уровень». Твоя первая мысль, когда ты об этом узнал?
— Пи*дец — это все, что я могу сказать. Я расстроился. Не из-за того расстроился, что «хнык, я низкого художественного уровня», а потому что с этим бредом надо было мириться. Это ведь просто какой-то пункт в законодательстве, на который надо ссылаться. И такое было уже у других артистов. Позже мы разобрались и поняли, что просто ребята-организаторы были не очень опытные. Я не считаю свое творчество «низким художественным уровнем»; люди, которые отвечают за выдачу гастрольных удостоверений, думаю, даже не слушают эти песни. Они просто смотрят отрывки текстов и ищут там маты или что-то еще. Я считаю, что восприятие песни — это не просто почитать текст. И у людей, наверное, должно быть какое-то образование музыкальное, чтобы делать такие выводы. Они не должны просто штампы ставить и бояться, что по шапке прилетит, когда что-то не то пропустишь: «Не дай бог он слово «сука» скажет со сцены, он же разрушит молодежь!»
Что такое «низкий художественный уровень»? Лично я не понимаю. Тогда что такое «высокий художественный уровень»? «Средний художественный уровень»? Солодуха на «Динамо» за 2 рубля — это, возможно, средний художественный уровень. А когда приезжает Филипп Киркоров с шоу «Я» или Лепс — это, наверное, уровень высокий. Потому что туда идут взрослые люди, они платят деньги. Для меня это очень абстрактное понятие. Это все-таки вкусы, личная история каждого. На подготовку выступлений уходит очень много сил и времени, а такие ситуации очень выбивают из колеи. Это будто ты собираешься участвовать в научном конкурсе: готовишься, волнуешься, сооружаешь какую-нибудь крутую конструкцию, например миниатюрный вулкан с лавой. Ты сам все продумал до мелочей, старался. А потом приходит кто-нибудь и х*як рукой по твоему вулкану! Разбивает его и такой: «Ну бл*, сорян». И все — стоишь ты у разбитого вулкана, и тебе обидно, что все было зря.
— Не хотелось после этого что-нибудь более жесткое сделать, назло?
— Нет. Единственное, что люди восприняли песню и клип «Я бунтарь» как ответ на эту ситуацию. Но это просто совпадение. А все такие: «О, он бунтарь! Это низкий художественный уровень! Красавчик». Я, конечно, расстроился, но идти и жаловаться всем бессмысленно. Нужно работать, обходить эту систему и давать концерты там, где ты хочешь.
— Тебя часто можно увидеть в компании Егора Kipah и других ребят из «Бассоты». Егор твой менеджер?
— Да, но Егор Kipah в первую очередь мой друг, а потом уже менеджер. На самом деле большая путаница из-за того, что многие думают, что Бакей — это «Бассота», «Бассота» — это Бакей. Нас даже иногда называли группа «Бассота», хотя в это творческое объединение входят совершенно другие люди. Я там не состою. Мы дружим и друг друга поддерживаем. Ребята помогли мне сделать первый сольный концерт, звали на вечеринки. Но я независимый артист, надо мной и подо мной никого нет. И во мне, слава богу, тоже. Мы просто дружим — и все на этом.
— До первого сольника ты не осознавал, насколько известен?
— Это очень сложно было понять. До конца было непонятно, сколько придет людей. В итоге пришла почти тысяча человек — это был шок для меня. Было очень неожиданно. Я растрогался, заплакал даже. Плакал оттого, что шел к этому столько лет. Когда-то были детские мысли о том, что, наверное, прикольно качать зал. А когда ты работаешь, работаешь и добиваешься этого, становится приятно. Трогательным был именно момент осознания, что вся моя работа привела к такому результату.
— Сейчас можешь назвать себя популярным? Люди на улице узнают?
— Узнают постоянно. Я из-за этого ненавижу торговые центры и по городу передвигаюсь на машине. Иногда и на вечеринках невозможно находиться. Особенно на вечеринках «Бассоты». Не потому, что я антисоциальный, а просто иногда хочется отдохнуть. Не хочется, чтобы на тебя смотрели как-то по-особенному или фотографировали со спины, пока ты ешь.
Но все еще не могу сказать, что я популярен. И никогда, наверное, не скажу. Есть фан-база какая-то, есть люди, которые меня знают и у нас, и в России, и в Европе. Но нет такого, что я прям суперзвезда. Я не знаю, может быть, это приходит, когда ты сам впускаешь это в себя, когда ты такой: «Все, с сегодняшнего дня я считаю себя популярным». Я не могу так, потому что я простой парень. Самый обычный, который только мог появиться в этом мире. Я никогда не ставлю себя выше других. Но в целом популярность — это очень круто. И если моя популярность вырастет, хочу чтобы люди слушали мои песни, а не смотрели на меня.
«Некоторые отреагировали на песню «Минск с характером» как на пропаганду. Типа «Минск — отличный город», а в скобочках — «голосуй за Лукашенко».
— Ты иногда участвуешь в рекламных коллаборациях. Отличается ли написание трека для рекламы от тех, которые пишешь для себя?
— Текст песни для рекламы Velcom был написан за минут 20. Но он подвергся серьезной цензуре, и это очень бесило. Когда ты делаешь что-то творческое, это твоя отдушина, твое мнение, твой взгляд на музыку. И одно дело, когда ты показываешь трек своим корешам-музыкантам, которые что-то в этом понимают, которые могут сказать: «Влад, ты плохо спел, тут можно было круче». И ты к ним прислушиваешься. Но другое дело, когда это тебе говорят люди, которые сами не до конца все понимают. Мы переделывали песню столько раз, что потерялась моя самобытность.
Смешной момент был, когда организаторы захотели приехать к нам на студию, чтобы участвовать в записи. Но все-таки каждый должен заниматься своим делом. А если кто-то, кто должен чертить графики на стене, говорит тебе, как петь, получается не очень. У них есть, наверное, какое-то понимание звука коммерческого хита, но как-то неловко, когда записываешься в студии, а напротив тебя сидит звукорежиссер, менеджер и еще шесть каких-то человек. И вот они просто сидят и смотрят, говорят, как нужно петь. Это очень выбивает из колеи. Песней доволен не до конца. Первые ее версии были более бакеевские. А финальная получилась более коммерческой. Но я приобрел хороший опыт. Решил теперь, что в дальнейшем буду больше топить за творческую составляющую.
— А что скажешь о коллаборации с SHUMA, Валиком Попсовым, Лисой и Лерой Яскевич для Borjomi?
— Здесь было намного проще. Нужно было сделать песню про Минск. Нам разрешали делать все что хотим. Были какие-то минимальные требования, но это нормально. Все сами написали свои куплеты, я написал припев, и получилась песня «Минск с характером». Проект крут тем, что объединил, казалось бы, необъединяемых артистов. Мне очень понравилось с ними работать. Мы бы, к примеру, вряд ли когда-нибудь поработали с SHUMA, а в итоге получилось очень круто. Некоторые отреагировали на эту песню как на пропаганду. Типа «Минск — отличный город», а в скобочках — «голосуй за Лукашенко». Но это реально песня про город: про дороги, про парки, про улицы, любимые места. Про это песня, а не про «как в Минске хорошо жить, спасибо нашим властям». Просто у людей разное восприятие.
— Тебя часто сравнивают с Коржом, ЛСП, Тимой Белорусских…
— Есть что-то схожее у нас всех — это менталитет, любовь к стране. Какой-то мотивирующий посыл, возможно, нас объединяет. Но по флоу, по музыке мы вообще разные, я считаю. Возможно, когда ты слушаешь со стороны, ты и находишь что-то общее. (Где-то в стороне раздался плач ребенка. — Прим. «Большого».) Вот, смотрите, только начали говорить про Тиму Белорусских, и сразу ребенок заплакал.
Каждый делает по-своему. Тима Белорусских для меня лично чем-то похож на Макса Коржа, такая версия 2.0. Но это неплохо, он для своего поколения музыку делает. Потому что поколение Макса Коржа уже выросло, у них уже дети. На подобные сравнения я сначала обижался, а потом понял, что ничего в этом плохого нет. Ребята собирают стадионы, это же не просто так. Хотя, может быть, и просто так… Давайте тоже соберемся!
— Какие сейчас планы? Собираешься захватывать СНГ?
— Конечно. Я и так часто выступаю в Москве, в Питере, Европе. Собираемся делать тур и по Беларуси, и по России. Там тоже была какая-то история с отменой концертов, но мы теперь знаем, как с этим справляться.
26 июля у меня вышел альбом EP Extra. Там шесть очень классных песен. Мне самому альбом очень нравится: он очень добрый, дружелюбный такой, радужный. Я так говорю не потому, что я его придумал, а потому, что он правда таким получился. Потом будут выступления на фестивалях, съемки… Обычная жизнь обычного артиста. А еще скоро поеду отдыхать: очень нужно для разрядки и вдохновения. Хочу узнать что-то новое, посмотреть, как люди живут. Это в творческом плане очень помогает. Так же, как и поездки в деревню к родителям. Казалось бы, 100 км от Минска, что может быть особенного? А там прикольно, ты там со своими мыслями наедине, с родителями общаешься. Когда часто их не видишь, это так все вдохновляет! А потом приезжаешь в город с новыми силами.
— Кем видишь себя через 10 лет?
— Это тот же Влад Бельмач, только 34 года человеку будет. Возможно, стану уважаемым в узких кругах или в широких неуважаемым. Не знаю, может многое произойти. Но надеюсь, что останусь таким же хорошим, простым парнем, которым я сейчас являюсь… Скромным в первую очередь. Может, у меня уже будет семья, дети. Как будет — так будет. Живем сегодняшним днем, умрем завтра.
7 фактов о Бакее
Настоящее имя — Владислав Бельмач.
Родился в России, в поселке Нумги (Ямало-Ненецкий автономный округ).
С 9 лет занимался футболом и мечтал о карьере футболиста.
Бакей — прозвище с футбола, которое Владу никогда не нравилось. Но когда пришло время записывать первую песню, в голову рэперу пришло только оно, и он так и не решился его сменить.
Первый трек Бакей выпустил в 16 лет.
Сольный концерт Бакея, прошедший 3 июня 2017 года в клубе Re:Public, собрал почти 1000 человек.
Своим первым осознанным студийным альбомом рэпер считает альбом «Нанонить», вышедший 2 апреля 2017 года. В альбоме — 9 авторских треков.
OOO «Высококачественные инженерные сети» осваивает новейшие технологии в строительстве инженерных сетей в Санкт-Петербурге. Начиная с 2007 года, наша компания успешно реализовала множество проектов в области строительства инженерных сетей: электрическое обеспечение, водоснабжение и газоснабжение. Более подробная информация на сайте: http://spbvis.ru/
Комментарии