18+
14 августа 2013 Интервью
Энтони Хопкинс: «Надо срочно придумывать, о чем мечтать дальше, а пока не придумаешь, на месте прежней мечты зияет дыра».
Андрей Балаганов встретился с Энтони Хопкинсом поговорить по-мужски, а заодно понять, так ли страшен Ганнибал Лектор, как его малюют.
— Знаю, что ваше детство было трудным. Я говорю о психологической стороне взросления.
— В самом деле, в школьные годы я был, как сейчас выражается молодежь, лузером, отсталым, лохом. Хотя сегодня мне понятно тогдашнее отношение ко мне моих сверстников: я считал себя необыкновенным, что мой мир — краше и интересней, чем жизнь окружающих. Меня гнобили в школе, называли большевиком, коммунякой.
— У вас уже тогда был радикальный взгляд на вещи?
— Нет, тогда еще нет. Просто был закрытым. А детьми мы все были злые, всегда хотели уколоть, и побольней. Лет в 15 одноклассники застали меня в раздевалке читающим книгу Льва Троцкого об истории русской революции. Вот и кричали вслед: «Больши!» (разводит руками).
— В вашей школе запрещали читать книги вне программы?
— Да нет, мы как раз таки по программе мы читали много литературы, которая более деструктивно влияла на несформировавшегося индивидуума, но почему-то такие материалы вызывали трепет и ужас наших учителей, время было неспокойным, сложным переходным периодом. Учитель тогда отобрал книжку. Он был трусливым. Всегда выслуживался перед директором! Не удивлюсь, если он, собрав вокруг себя группу таких же подхалимов, демонстративно сжег ее на костре в закрытом школьном дворе, как ведьму в Средневековье, припевая и улюлюкая (смеясь)!
— Выбрав такую книгу, вы хотели показать свою непохожесть?
— Возможно! Я не анализировал, но дети часто делают что-то бессознательно. Я после этого случая, как писал Чехов в рассказе «Человек в футляре», «жил в себе». Однако эта травма подтолкнула меня дать себе клятву, что все эти говнюки еще пожалеют о том, что сделали, когда обо мне заговорит мир. А вообще, мне всегда была интересная русская культура.
— Видимо, поэтому в вашей фильмографии есть роли на русскую тему, или о России и СССР! Например, «Девушка с Петровки», ваша режиссерская работа – картина «Август», она ведь по пьесе Чехова «Дядя Ваня».
— Да уж… Намучился я с ней! Кстати, почему у вас русская фамилия? Кто ваши родители?
— Потому что я родом из Советского Союза. А мои родители были замечательные люди, но они погибли.
— Прошу прощения! Приношу свои искренние соболезнования (опускает глаза, жмет руку).
— Спасибо, давайте вернемся к нашей беседе. Почему вы говорите, что настрадались с фильмом «Август»?
— Эмм… Как вам сказать… Знаете ведь, как бывает… Да потому что не могу долгое время работать над одним и тем же, мне нужен круговорот и активность. 2-3 месяца, ну максимум полгода. И берусь за следующий проект. С этим же почти год возился…
— Позвольте! Хоть и нетактично, но спрошу, неужели и в вашем возрасте вам еще надо какое-то движение?
— Ну, годы годами, берут свое, но старичок я еще хоть куда! (Смеется). Только так!
— Однако свой «Вихрь» вы так не ругаете…
— Знаете, Эндрю, а ведь «Вихрь» это мой фильм-мечта. Я грезил снять картину по собственному сценарию. И снял!
— Хорошо, когда мечты сбываются!
— Плохо! Надо срочно придумывать, о чем мечтать дальше, а пока не придумаешь, на месте прежней мечты зияет дыра.
— А из-за чего еще возникает пустота внутри?
— Я вообще одиночка по натуре, потому не могу сказать, что страдаю из-за одиночества или нехватки общения. У меня трудные отношения с родственниками. Но я стараюсь себя перевоспитать, быть доброжелательней. Но потребность в одиночестве есть всегда — хочется думать, размышлять, вспоминать, переживать что-то уже пережитое.
— Да и с отцом у вас были трудные отношения, не так ли?
— Мой отец был пекарем, простым работягой, потому для него моя профессия актера вообще была непонятной. Как и мое увлечение музыкой. Он постоянно дразнил меня, говорил что Бетховен, которого я часто играл, потому и оглох, что музыка у него такая, грозная и громкая. Да и вообще я рос в строгости: мужчины не плачут, а данное слово надо держать.
— А вы еще не передумали проехать по миру с фортепианными концертами?
— Ха! Пианистом, настоящим таким пианистом, я, по-видимому, уже вряд ли стану, и с концертным туром, заглавное выступление которого должно было бы состояться в Австралии, уже тоже вряд ли проеду, но дома я до сих пор люблю сесть за рояль и сыграть – для успокоения и удовольствия. (Авт. – Хопкинс выступил в качестве композитора в своей картине «Август».)
— Каково ваше отношение к коммерческому кино?
— Никогда не разделял кино на какие-то категории!
— Тем не менее, свой фильм «Вихрь» вы сняли в жанре арт-хаус…
— Знаете, актер — это профессия. В «Вихрь» я позвал того, кого конкретно хотел видеть в той или иной роли. Потому что это мое кино – я сам знаю, что и как хочу. А в блокбастерах я играю сам, потому что рядом с Питтом или Бандерасом, люди не забудут и обо мне (улыбается).
— Неужели вам интересны такие партнеры?
— Конечно! Они вкалывают, а я отдыхаю.
— Это потому, что рядом с вами они боятся показаться никчемными?
— Господь с вами! Я просто уже не так упорно пашу, как делают те, кто еще не понял, что главное — не упрямое повторение до момента, когда получится, а расслабление — тогда быстрей получается. Я это уже понял.
— Хотите сказать вы не вкалываете так, как другие?
— Вы хоть и молоды, но неужели еще не поняли, что все те, кто говорит, что актер — трудная профессия, лгут? Это нетрудно, вовсе! Тебе дали текст, сказали, когда его говорить. А если ты забыл две строчки, то можешь сказать их своими словами, — еще и лучше иногда получается.
— Вы открываетесь с новой, неизвестной многим, и мне, в том числе, стороны. Мистер Хопкинс, вы хотя бы репетируете роль, или, может, готовитесь к ней морально?
— Нет, я и так могу настроить себя, и сказать реплику когда и как нужно. Актерство — это обман. Потому сыграть отчаяние, страдание, которые я никогда не проявлю внешне в реальной жизни, могу с легкостью — таким способом даю волю эмоциям, которые долго держал внутри. Читаю сценарий много раз, и знаю своем амплуа на «отлично» — не о чем волноваться. Я прихожу на площадку, делаю свою работу, иду домой. И платят мне за то, что я делаю свою работу хорошо.
И вообще, все мы — люди — фальшивки, лжем и притворяемся всю свою жизнь. Вы, он, она, я, они — мы одинаковые.
— Цинично…
— Ну что вы. Нет, конечно. Многие тоже так утверждают. А я считаю, что так — практично. Люди просто завидуют друг другу.
— И вы?
— Ну, наверное, и я могу завидовать неленивым людям. Или тем, кто ест меньше сладкого.
— Так вы — бездельник-сладкоежка?
— Работать я люблю, и когда не работаю, понимаю, что со мной что-то не так. Но, случается, что начинаю лениться, и тогда мне сложно взять себя в руки. А вот сладости…! Да, их я обожаю.
— Я слышал, что вы не особо-то любите театр. Решил узнать, так ли это, из первых уст…
— Все верно. И хоть я — британец, не понимал никогда, почему англичане так над ним трясутся. За что мне его любить? Режиссеры в театрах — мучители нормальных людей с чувствами, потому свою позицию и честь лично я отстаивал с кулаками. Уж слишком там все пафосно и напыщенно, по-моему. В этом я похож на отца — мне не нравится культ театра. Я считаю, что это вымирающее искусство.
— Может, и родину тогда не любите?
— «Родина — там, где есть работа и неголодно» — есть такая приговорка в компании моих приятелей. Я люблю Лондон. Но жить в Калифорнии мне проще и приятней —нет лишних условностей.
— Как вы решились сыграть Хичкока?
— Во-первых, как только я получил предложение, мои близкие сразу стали утверждать, что мы с ним удивительно похожи внешне. А еще потому, что у меня есть признак, по которому я определяю качество сценария: если читаю больше трех страниц, и хочу узнать, что дальше, заглядывая вперед, мне ясно, что игра стоит свеч. Так было с этой картиной.
— В ближайшие несколько лет зритель увидит вас еще, по меньшей мере, в трех картинах. Не возникает ли желания поумерить запал?
— Опять вы о возрасте! Не дождетесь! (Смеется). И потом, если работа хороша, жить надо, семью содержать, свои капризы удовлетворять, надо зарабатывать, особенно, если ты видишь, что тебе не наскучит проект через неделю.
— А бывало ли, что вы ошибались при выборе проекта?
— А я ведь и не всеми своими работами , как вы говорите, в авторском кино, доволен! А некоторыми коммерческими – горжусь.
— Например?
— Чем горжусь? «Дракула Брэма Стоккера», «Молчание ягнят», «Легенды осени», еще «Александр», «Никсон». Я вообще очень уважаю Оливера Стоуна — он заставляет людей думать, говорить и шевелиться.
— Кого еще цените?
— Достоинства людей вижу и уважаю. Если они есть.
OOO «Высококачественные инженерные сети» осваивает новейшие технологии в строительстве инженерных сетей в Санкт-Петербурге. Начиная с 2007 года, наша компания успешно реализовала множество проектов в области строительства инженерных сетей: электрическое обеспечение, водоснабжение и газоснабжение. Более подробная информация на сайте: http://spbvis.ru/
Комментарии