18+
17 августа 2018 Интервью
Музыкант Олег Гаркуша: «Завязать с алкоголем — это очень сложная история»
Олег Гаркуша — это о том, как можно не создавать рок-группу, но впоследствии стать ее фронтменом. Или о том, как быть рокером и больше двадцати лет не употреблять алкоголь. Если «Большой» чего-то не понимает, он спрашивает. А Гаркуша, «рыжий клоун» «АукцЫона», — отвечает.
| КТО: | музыкант, поэт, шоумен, киноактер, участник группы «АукцЫон» |
|---|---|
| ПОЧЕМУ: | вряд ли через двадцать лет мы будем под бутылочку напевать хиты Федука и Фараона, как сейчас поем «Дорогу» и «Птицу» |
| ОБРАТИТЬ ВНИМАНИЕ НА ФРАЗУ: | «Петр Мамонов играет в лучшем случае на двух аккордах, но это так кайфово, что ни одна группа с кучей электроники, музыкантов и барабанов не может сделать так, как делает он. Это от природы» |
— Как вы объясните современным детям, что такое русский рок?
— Русский рок определяется форматами того, что играют исполнители. В 1980-х это heavy metal или просто брутальный такой рок, как Metallica или что-то такое относительно современное. ДДТ, например, не совсем, конечно, хеви, но утяжеленный, немного мелодичный. И практически все группы играли тогда примерно такую музыку, по крайней мере, в Питере («Санкт-Петербург», «Аргонавты», «Россияне» и т. д.). А затем стали появляться такие группы новой волны, как «Странные игры», «Младшие братья», «АукцЫон», «Телевизор». С течением времени происходит формирование того или иного стиля. А вообще русский рок — это тот же Гребенщиков, Шевчук, Чиж и т. д.
— За что вы боролись в 80-е и каким видели двадцать первый век? Что сбылось, а что нет?
— Мы ни за что не боролись, неправда, что какая-то была борьба, все группы без исключения просто писали песни. Никто не писал песен типа «Долой! Долой! Долой!». Возможно, были какие-то завуалированные моменты, но протеста, в общем-то, по тем временам никакого. Если бы ходили музыканты и пели: «Ельцин / Горбачев / Брежнев», то они бы или умерли, или сидели бы в сумасшедших домах. А будущее мы никак не представляли — нам просто хотелось играть. Мы не знали, что там дальше: концерты, телевидение или съемки. Приходили на репетиционную точку, которую еще нужно было найти, и сочиняли песни. И все.
Отсюда и совет молодым: играть, играть, играть. Не думать о деньгах, о том, что ты через какое-то время будешь крутым, идейным. Просто пиши песни (желательно хорошие) и выходи на сцену с полной отдачей. А еще приводи народ на свои концерты, этого сейчас почти никто не делает, и это большая ошибка молодых групп. Тусовка должна быть обязательно.
— Может, тусовка и есть, но с развитием технологий она ушла в Интернет и стала децентрализованной — собрать ее сложно.
— Почему сложно? Смотрите: у меня есть музыкант, у него есть девушка, у девушки есть подруга, у подруги есть брат, у брата есть друг или еще кто-то. Зачем в Интернете сидеть, лайкать, писать комментарии: «Какая хорошая группа!» Лайков можно собрать сколько угодно, но если к тебе на концерт не приходит даже твой друг, значит, ему неинтересно. Заинтересуй, уговори, в конце концов.
— Талантливых музыкантов сейчас много?
— Талантливых, а особенно гениальных — единицы. Проблема в том, что все хотят сразу славы, денег и всего остального. Без работоспособности. Да, они играют хорошо и поют неплохо. Но то, что они поют и играют, это неинтересно: нет подачи, нет драйва, нет харизмы.
Молодые люди, слушая ту музыку, на которой выросли они или их родители, волей-неволей играют в стиле «Аквариума», ДДТ, «АукцЫона» или западных исполнителей. А самим придумать… Не придумывается у них, понимаете, не при-ду-мы-ва-ет-ся. Вот поэтому те глыбы, которых вы все знаете, по-прежнему притягивают уже третье или четвертое поколение. Потому что это качественно, это по-настоящему.
«Перемен требуют наши сердца» — это не о том, что в стране нужно требовать перемен, эта песня была сочинена о любви. А потом смысл переиначили, будто это лозунговая песня, и все, естественно, подхватили и до сих пор думают, что это так.
— А как решать проблему кадрового дефицита?
— В Интернете нефиг сидеть. Его нужно просто отключить, это мешает творческой инициативе. У нас, конечно, ничего такого не было, а были просто беседы, живое общение. А сейчас общения нет. Группа играет, после нее еще одна должна играть, но выступившие уходят: все бегут в Интернет. Посмотреть, послушать, пообщаться — этого уже не нужно. А надеяться на случай, что тебя там, в Сети, кто-то заметит, один шанс на сотни тысяч. Надо ведь подавать себя, ходить на концерты, фестивали. Это важный момент.
— Можно ли сказать, что рэп сегодня сместил рок на более низкие позиции и стал тем, чем рок был в 80-е?
— В наше время был и хип-хоп, и электронная музыка — слушатель сам выбирает, что ему нравится. Никто никого никуда не перемещал. Возможно, с модой пришли «Каста», «Баста» и т. д. Люди в них больше заинтересованы, молодые тем более. Может, им этот рок и неинтересен, я не знаю.
— А кого из этой волны вы могли бы отметить, похвалить?
— Могу похвалить 25/17. У них очень хорошее стихосложение. В принципе, что здесь может не нравиться? Основа рэпа во всем мире одинаковая: речитатив и некоторое количество песенных элементов. В целом рэп стандартен.
— Вы слушали новый альбом Дельфина? Как вам? К какому стилю его можно отнести?
— Я иногда веду фестивали, и в прошлом году на «Черноземе» пересекались с Дельфином — нормальный талантливый человек. По поводу стилистики: один из признаков значимых музыкантов — это то, что их нельзя отнести к какому-либо стилю. Их сразу видно и слышно. Включил радио — и сразу узнал. А многие молодые исполнители сейчас практически одинаковые.
— Не возникало ли у вас желания сменить сценический образ? Ведь с момента утверждения «деньги — это бумага» прошло много времени, сейчас иная мотивация.
— Мне-то зачем менять сценический образ? Мне просто кайфово на сцене, в отличие от тех музыкантов, в чьих глазах, движениях, подаче я не вижу никакого кайфа. А мне это изначально от природы было дано, поэтому и по сей день мне хорошо на сцене. А если ты не кайфуешь, так зачем тогда выходить?
Простой пример — Петр Николаевич Мамонов. Он играет в лучшем случае на двух аккордах, но это так кайфово, что ни одна группа с кучей электроники, музыкантов и барабанов не может сделать так, как делает он. Это от природы. Человеку Бог подарил талант и гениальность. Вот и все. А как бы другой ни играл и ни закапывался в компьютеры, это будет скучно и банально.
— Вам комфортно в современной России? Что устраивает полностью, а что совсем не устраивает?
— Давайте на такие вопросы я буду отвечать кратко: меня все устраивает. Дальше.
Вся молодежь сейчас сидит в Интернете и информация, которую она получают, на 99 % фактически неправильная.
— Ваша музыка используется во многих фильмах Алексея Балабанова, причем видеоряд без нее представить практически невозможно. Чем можете объяснить такой мощный коннект?
— Это не я должен объяснять, а Балабанов, которого, к сожалению, нет. Например, разрешения использовать песню «Дорога» Козырев (Михаил Козырев — продюсер «Нашего радио», подбиравший саундтрек к фильму «Брат-2». — Прим. «Большого») и Балабанов добивались, наверное, полгода. Балабанову нравилась композиция, а Леня Федоров (лидер «АукцЫона». — Прим. «Большого») не хотел, чтоб она там была. Он вообще не хотел, чтобы песни группы где-то были. Не потому, что мы такие крутые, а потому что нам это неинтересно. Но все-таки вышло так, что песня стала саундтреком «Брата-2». Это стечение обстоятельств. Потом захотели еще саундтреки Лени Федорова, он еще много чего написал. Наши песни есть и в других фильмах. В общем, не знаю я. Не все так просто.
— Согласны, что ваши стихи очень трудно понять иностранцу даже после дословного перевода?
— Ничего такого нет. Мы много раз выступали на Западе, и многие люди подходили и через переводчика спрашивали: «А вот это об этом?» — «Об этом». — «А это об этом?» — «Да». Они сразу понимали, о чем там написано.
— Ваш проект «Гаркундель» призван помогать молодым талантливым людям. Опишите человека, который, на ваш взгляд, однозначно талантлив и имеет потенциал стать великим: о чем он думает, что поет, что пишет?
— Фонд «Гаркундель» существует с 2001 года, и за эти годы было проведено очень много фестивалей. А одноименный арт-центр создан для того, чтобы молодые исполнители не шатались без дела, а проходили мастер-классы, записывались, репетировали. Если исполнитель талантливый, его по-хорошему прет, это видно сразу: талант и тем более харизму приобрести со временем невозможно. Это либо есть, либо нет.
— Расскажите о вашем актерском опыте: вы на все роли соглашаетесь?
— Только на те, что мне интересны. Но, как правило, меня приглашают режиссеры, которые именно на меня и ориентируются, поэтому отказов немного. Фактически никаких проб и кастингов я не прохожу, никакого портфолио у меня нет. Мне просто звонят помощники режиссеров или сами режиссеры, как было с Балабановым, и предлагают участвовать в том или ином фильме.
— Современное российское кино правдивое? Может ли за бюджетные деньги сниматься честное кино или, как в советское время, госзаказ поддерживает исключительно «политику партии»?
— Кино по сей день разное. Советское кино было более интересным, душевным, профессиональным, чем сейчас. Но среди современных российских фильмов встречаются достаточно сильные работы: у Лунгина, Хлебникова, Звягинцева. Это дело вкуса, опять же — есть авторское кино, есть кино для кинотеатров, как «Легенда № 17», «Экипаж» или еще что-то. Я не знаю, как там что выделяется или не выделяется. Помимо государственных денег, это могут быть совместные проекты или средства из частных источников.
— Вы смотрели «Крым»?
— Да, смотрел.
— И как вам?
— Не скажу, что мне прямо понравилось. Но, в принципе, хороший фильм, без восторгов, — просто история. А о политической составляющей я говорить не буду.
— Вам не кажется, что после событий 2014 года у фильма «Брат-2» появилось совсем другое прочтение, и молодое поколение получает абсолютно иной месседж, более агрессивный?
— Дорогая моя, я не знаю, что в сознании молодежи сейчас может возникнуть, потому что вся молодежь сейчас сидит в Интернете и информация, которую она получают, на 99 % фактически неправильная. И они судят по этой информации о жизни. Мне сложно сказать, как повлияет на нынешнюю молодежь фильм «Брат», который вышел в конце 90-х и показывал картину, свойственную тому времени.
— Сергей Михалок со своей музыкой стал символом протеста в Беларуси. А российский рок по-прежнему музыка протеста?
— Смотря что понимать под протестом. Все зависит от исполнителя: нравится ему эта жизнь, не нравится… Музыкант, конечно, может в своих песнях лозунгами говорить, но если тебе все надоело, возникает вопрос, что ты тут делаешь. Езжай куда-нибудь в другую страну, на остров. Или все эти заявления просто ради того, чтобы о тебе говорили? Тогда это совсем другая история. Но, извините, если ты, такой борец за справедливость, поешь эти песни, и тебя при этом не запрещают, не вешают, какой в этом смысл? Только о себе заявить? Лучше у них спрашивать, что они вкладывают в свое поведение и сочинение.
Группа играет, после нее еще одна должна играть, но выступившие уходят: все бегут в Интернет. Посмотреть, послушать, пообщаться — этого уже не нужно
— Для многих символом протеста остается группа «Кино»…
— Опять же, если вы почитаете не отзывы, а настоящие воспоминания близкого окружения того же Цоя, узнаете, что песни его совсем о другом. Например, «Перемен требуют наши сердца» — это не о том, что в стране нужно требовать перемен, эта песня была сочинена о любви. А потом смысл переиначили, будто это лозунговая песня, и все, естественно, подхватили и до сих пор думают, что это так.
— Мы в редакции не пьем месяц, а вы — 21 год. Как черпаете вдохновение?
— На вдохновение это никак не влияет. В творческой среде распространена такая история: Бог дает тебе талант, а за талант нужно расплачиваться, вот дьявол и дает тебе испытания в виде алкоголя, наркотиков и т. д. Держи, расплачивайся! Это относится и к музыкантам, и к поэтам, и к писателям, и к актерам — ко всей творческой интеллигенции. Я не знаю практически ни одного музыканта, который не употреблял бы то или иное. На данный момент некоторые с этим завязали, а многих уже с нами нет.
Завязать с алкоголем — это очень сложная история. Мне помогло стечение определенных обстоятельств, и, когда меня положили в реабилитационный центр, где я прошел курс реабилитации, наступил магический момент: я был совершенно трезв. Но другие музыканты, которые там были, не справились.
OOO «Высококачественные инженерные сети» осваивает новейшие технологии в строительстве инженерных сетей в Санкт-Петербурге. Начиная с 2007 года, наша компания успешно реализовала множество проектов в области строительства инженерных сетей: электрическое обеспечение, водоснабжение и газоснабжение. Более подробная информация на сайте: http://spbvis.ru/
Комментарии