18+
31 января 2012 Интервью
Медиаэколог Владимир Степанов: «Журналистика — это чистой воды манипуляция»
Медиаэкология — наука, которая изучает отношения человека и медиа. Несмотря на то, что медиаэкологов в Беларуси пока нет, проблемы, вопросы и перспективы современных технологий волнуют нас не меньше западных собратьев. «Большой» поговорил о манипуляциях СМИ, информационном обжорстве и новом типе мышления с Владимиром Степановым, человеком, который разрабатывал первую программу спецкурса по медиаэкологии для студентов в нашей стране.
— Насколько необходимо изучение медиаэкологии?
— Парадоксально, но сегодня, в информационную эпоху, люди не знают, что такое медиа. Между тем, это главная составляющая нашего времени. Медиатехнологии — посредники при коммуникации. Они влияют на нас, на наши чувства, поведение. Если первобытный человек жил на природе, человек индустриальной эпохи — в городах среди машин, то сейчас мы живем в большей степени в информационных сферах: в киберпространстве, медиакультуре, инфосфере.
В Америке 80% детей до 5 лет проводят в интернете минимум час в неделю. У меня в детстве такого опыта не было. Я впервые познакомился с интернетом подростком. Компьютер был для меня каким-то идолом в капище. Сейчас ситуация изменилась. Современный человек в больших городах имеет контакты с медиа около 11 часов в сутки, а спит, для сравнения, около 7. Мы живем в информационном мире, и не учитывать это невозможно.
В широком плане медиаэкология — это обучение грамотному использованию медиа во благо. Почему так много стен в граффити? Можно сетовать на низкую культуру, на бестолковую молодежь. А можно понять, что «где-то забит трубопровод» — коммуникационный канал. Людям есть что сказать, выразить свое мнение, но они это по каким-то причинам сделать не могут. Мы им предлагаем какой-то проект — они творят во благо. Вот это медиаэкологический подход: мы оптимизируем информационную среду.
— Какие опасности таят в себе массмедиа?
— Мы не отдаем себе отчет, насколько активно пользуемся медиа. Их потенциал, в том числе деструктивный, очень, очень велик. Мы подвержены опасности информационной перегрузки, опасности манипулирования, психологического воздействия. Когда в 80-е годы людям в США задавали вопрос: «Поддерживать ли Америке военную операцию в Никарагуа?», в зависимости от того, как формулировался вопрос, от 13 до 42% людей отвечали: «Да». А это политический выбор людей.
Телевидение, радио, кино воздействуют на нас механизмами, которых наберется десятка два. Все они отрабатывались годами пропагандистами и агитаторами. Это различные повторения, рейтинги, списки, привлечения экспертов. Они легко отслеживаются, если внимательно смотреть и слушать. Но, как правило, мы смотрим телевизор после работы, ужина, вытянув ноги на диване. Если мы некритично воспринимаем информацию, то неудивительно, что можем выскочить на улицы, поверив в театральную постановку митинга о разделении страны на две части, как это было в Бельгии в 2006 году. Или получить инфаркт, как это было с некоторыми людьми в Грузии, когда в 2009 году по телевидению показали репортаж о вторжении войск России. И все знают случай трансляции «Войны миров» Герберта Уэльса в 1938 году, когда 6 миллионов человек поверило в то, что марсиане высадились на Землю и стали палить по Нью-Йорку лазерными лучами.
75% пользователей Интернета —это жители всего лишь 20 стран. Представьте, все остальные лишены этой возможности.
— Можно поставить знак равенства между журналистикой и манипуляцией?
— Действительно, журналистика в классическом понимании — это чистой воды манипуляция. Когда заводят спор о том, может ли журналистика быть объективной, честной, итог его один: не может. Она никогда не была объективной хотя бы потому, что у классического журналиста, работающего в СМИ, всегда есть владелец. Мы любому будем навязывать какую-то точку зрения.
То, чему мы сейчас должны научиться, — это слушать друг друга. Мы должны понять, что система изменилась. Уже нет журналистов как касты, общественного класса, который владеет технологиями коммуникации. В сфере массмедиа на первый план выходит аудитория. Она стала активной. И задача журналистов — научиться общаться, наладить диалог. Журналистика монолога уступила место журналистике диалога.
— Медиаэколог Нейл Постман говорил о метафизической идее компьютера, что важные мировые проблемы могут быть решены с помощью большего объема доступной информации. Управляет ли эта идея нами?
— За ХХ век скорость обработки информации благодаря компьютерам выросла в 1 миллион раз, а скорость передачи — в 10 миллионов.
Тот же Нейл Постман говорил об опасности так называемой инфоллюции — информационного загрязнения. Конечно, наращиванием информационных объемов нам проблемы не решить. С одной стороны, мы живем в информационно насыщенном мире. Возьмем классический пример: в 17 веке среднестатистический англичанин за всю жизнь получал столько информации, сколько содержится в недельной подшивке New York Times. Еще лет сто назад в Европе человек в среднем за жизнь прочитывал от корки до корки 50 книг. Сейчас наши технологии позволяют нам регулярно работать с текстами, сопоставимыми с 600 тысячами книг. Это колоссальные объемы.
С другой стороны, мы находимся в огромном хранилище, где нет каталога, мы захлебываемся информацией и не можем ей грамотно воспользоваться. Именно поэтому сейчас самые перспективные сервисы те, которые предлагают услуги систематизации информации. Например, новостные агрегаторы Yandex, Google. Или, например, интереснейший стартап tldr.it. Он позволяет одним нажатием кнопки из любой статьи сделать выжимку в несколько сотен слов. Пока он работает только на англоязычные тексты.
— Каждая новая технология влияет на способ работы интеллекта?
— Да, люди по-разному мыслили в эпоху печати и в эпоху уха и глаза. Европа до 1500-х годов и после — абсолютно разные понятия. Все изменилось с появлением печатного станка. Появились доступные книги, доступные знания, церковь потеряла свой авторитет, началась Реформация. До изобретения книгопечатания люди, как правило, читали вслух, после — стали читать про себя, начали мыслить последовательно, линейно. Единый стандарт книг заставил задуматься о единых формах языка, так сформировались национальные языки.
Когда изобрели радио, телевидение и наступила электронная эпоха, мы превратились в большей степени в племена, живущие в «электронной деревне». Мы стали больше говорить, видеть, слышать. У нас активизировались совсем иные каналы восприятия.
С приходом электронных массмедиа, в том числе и интернета, общество стало иным. Причем этот слом произошел где-то в 60-70-е годы. Тогда формировалось общество потребления. Наступило время больших иллюзий изобилия и счастья. Появилось телевидение, огромный розовый монстр, который, по выражению Постмана, «веселит нас до смерти».
— Как человек стал мыслить в новую эпоху?
— В первую очередь, у человека изменилось ощущение времени: появилась «тирания момента». Мы живем в большей степени здесь и сейчас. У нас нет прошлого и будущего. В средние века человек ориентировался по солнцу. Когда появились часы, на них была только часовая стрелка. Сейчас часы повсюду, и мы считаем каждую секунду. Чтобы узнать новости, нам не надо ждать 2 недели до ярмарки. Мы можем буквально посмотреть войну в прямом эфире, как это было с событиями в Персидском заливе. Мы вынуждены жить настоящим.
Другой важный момент: мы теряем концепт интимности, приватности. Сейчас повсюду телекамеры, спутники, Google-карты. Отследить можно все что угодно: от ядерных испытаний Кореи до количества автомобилей во дворе. Мы под постоянным контролем. Мой мобильный всегда со мной. Когда я оставляю его дома, я волнуюсь. И это проблема многих людей.
— Какое влияние оказал Интернет на наше мышление?
— Мы мыслим клипово, отрезками. Нас постоянно сопровождают вспышки видео и музыки. Информация сыплется на нас, как горох, и так же отскакивает. Мы не можем внимательно, строка за строкой, как в древности, следить за текстом, а вынуждены выхватывать. Человек имеет проблемы с концентрацией, с сосредоточением на чем-то большом. Поэтому Николас Карр разразился большой статьей «Делает ли Google нас глупее?». Вместо того чтобы читать длинную книгу или статью, мы вынуждены скакать от странички к страничке в интернете, ухватывая отрывки текста.
— Каким становится человеческое «Я»?
— Сама концепция личности сформировалась не более 500 лет назад. Раньше человек был частью рода, семьи. Личность — это достижение Нового времени. Сейчас идет тенденция к ее расщеплению. Все мы исполняем какие-то социальные роли. Мы дружим, надев одну маску, работаем в другой. Мы постоянно изменяемся. И это не лицемерие. Это воздействие технологий. Все потому, что свое «Я» сейчас очень легко сконструировать. В социальной сети мы забиваем любую фотографию, любые характеристики. Мы можем быть теми, кем хотим. Можем выплеснуть все комплексы, агрессию, создав «анти-Я», монстра. Так, благодаря интернет-технологиям, нас охватывает культурная шизофрения.
А еще у нас появилось коллективное «Я», когда мы становимся частью чего-то общего. Пример этому Анонимус, знаменитый интернет-персонаж. Такую маску может надевать каждый пользователь. Когда обвиняли Асcанжа во всех его штучках с WikiLeaks, то пользователи от лица Анонимуса устроили Ddos-атаку. Тем самым они высказали свое «фи» травле Ассанжа. Очень интересно.
— Человек все больше перемещается в виртуальное пространство?
— Мы находимся в процессе утери телесности. Раньше было четкое понимание человеческого нас с вами. Сейчас наше тело уже не является чем-то незыблемым. «Грядет новая плоть»… Мы можем делать с нашим телом все, что хотим, мы кромсаем, разрезаем себя, делаем пирсинг, увлекаемся пластической хирургией. Это все влияние новых технологий.
Прогнозируют, что в 20–30-х XXI века появятся технологии Веб 4.0. Интернет станет телесным. Футурологи считают, что к 50-м мы сможем полностью переселиться в сеть и быть там как духи, виртуальные сущности, не привязанные к телу совершенно. Оцифровка мозга, создание компьютерной модели уже сейчас ведется в Швейцарии. Это реально в будущем, когда возможности компьютера достигнут возможностей мозга, которые сейчас приближаются лишь к 1% нашего биокомпьютера.
— Сейчас стало модно ругать социальные сети.
— Я считаю, что они блестящий инструмент организации. Это то, что позволило превратить Интернет из общества высоколобых и занудных программистов в поистине демократическую реальность. Социальные сети — это доступный инструмент общения, производства контента, обмена информацией. Примерно 43% пользователей Интернета узнают из них новости. Большую часть контента производят именно блоги и социальные сети. Что эффективнее сейчас — расклеивать объявления по району или бросить их ВКонтакте?
Социальные сети, хотя их эффект и преувеличен, занимали особое место во время революций на Ближнем востоке. Якобы именно благодаря им удалось организовать народные массы. Наше белорусское аморфное в политическом плане общество, болото, которое никогда не всколыхнуть, стало выходить на акции тоже благодаря Интернету.
Однако есть тут и свои «но». По подсчетам ученых, бесцельный серфинг Интернета отнимает у нас в 10 раз больше времени, чем работа и учеба. Около 40% пользователей Facebook утром первым делом проверяют свой профиль. Каждый третий пользователь iPhone заходит перед сном в Твиттер. В целом бессмысленное сидение в Интернете снижает нашу производительность на 40%. При всем этом, я считаю, потенциал социальных сетей гораздо больше, чем эти негативные моменты.
— Есть ли такая проблема: мы узнаем о появлении новой технологии и чувствуем обязанность ей пользоваться? И проблема ли это?
— Я не считаю это проблемой. Технология — это инструмент. 75% пользователей Интернета — это жители всего лишь 20 стран. Представьте, все остальные лишены этой возможности. В Северной Корее вообще нет Интернета, люди в информационной блокаде. Сейчас проблема в том, чтобы сделать доступные технологии, ликвидировать цифровой разрыв.
С другой стороны, да, некоторые люди боятся инноваций. Страх перед ними был всегда. Еще Платон в своих диалогах вложил в уста Сократа мысль: «как плохо, что появилось письмо, оно отучает людей запоминать и думать». В Средние века так же боялись печатных книг. Якобы они подменяют настоящие книги этаким фаст-фудом. В ХХ веке боялись, что телевидение убьет грамотность, необходимость в школах.
Часто люди впадают в крайности. Мой знакомый журналист пользуется одним мобильным телефоном с 2001 года. Говорит: «Мне не нужно нового». А зря. Имей он какой-нибудь смартфон, он мог бы использовать ресурсы социальных сетей, снимать фото, видео, как журналист он был бы более профессионален. Часто непонимание чего-то нового, страх, самое главное, непонимание, чем это новое может обогатить нашу жизнь, заставляет убегать от инноваций, прятаться.
Медиаэкология должна помочь нам взглянуть на мир боле осмысленно, понять, какое место занимает человек в этих информационных джунглях, цифровых лесах или пещерах из микросхем. Понять свое место.
Текст:
- Елена Иванюшенко
Фото:
- Кристина Рыбенкова
OOO «Высококачественные инженерные сети» осваивает новейшие технологии в строительстве инженерных сетей в Санкт-Петербурге. Начиная с 2007 года, наша компания успешно реализовала множество проектов в области строительства инженерных сетей: электрическое обеспечение, водоснабжение и газоснабжение. Более подробная информация на сайте: http://spbvis.ru/
Комментарии