Мысли по поводу:
Дмитрий Волчек

Европейское общество политкорректных бездельников, сортирующих мусор и раз в год выходящих на марихуанный марш или гей-парад, меня вполне устраивает.

Наше издательство не рассматривает рукописи случайных людей. Но механизма, с помощью которого мы находим новых русскоязычных писателей, нет, потому что я их не ищу. Зачем их искать? От них нужно скрываться. Пошли они все к черту!

Музыка — это язык, такой же, как русский или китайский. На этом языке можно прочитать лекцию по астрофизике, а можно устроить скандал или утихомирить младенца. Все эти функции языка равноправны.

Думаю, что все происходящее в некотором сегменте Восточной Европы объясняется тем, что у власти находятся люди, выросшие в СССР, то есть в тюрьме. Когда Рейган назвал Советский Союз империей зла, я и мои друзья совершенно не понимали, что он имеет в виду, потому что этот фильм в СССР не показывали, но тем не менее само это определение нам казалось очень точным. Да, это своего рода фэнтези, сказка, очень длинная и невыносимо глупая.

Распространение радикальных течений ислама — это революция, но революция, обращенная вспять, консервативная революция, а это очень скучно. Хотя я с огромным интересом и уважением отношусь к исламской культуре, много путешествовал по районам, в которых туристов редко встретишь: был в Йемене, Судане, Иране, Мали и в других неспокойных странах. Одно из притягательных свойств это мира — там пропадает страх смерти, так поработивший нас. Но я жду другой революции, дающей животным право на жизнь, которого они сейчас лишены. Должен был быть введен полный запрет на промышленное животноводство. Вот это самое важное.

Сейчас в России происходит серьезнейшее наступление на все свободы. Наверное, это как-то затронет литературу, но я уверен, что времена неугодных писателей и цензуры не могут всерьез вернуться. С одной стороны, это невозможно технически, а с другой — наши враги так ничтожны и глупы, а на нашей стороне такая сила (назовем ее современностью, хотя у нее есть множество имен), что кончится это полным крахом всех этих реставраторов и реконструкторов.

Революция в литературе давно кончилась, а новой не будет, потому что больше нечего свергать. Все самое интересное происходит в театре, кино, современном искусстве, в первую очередь — в акционизме. В литературе в самом деле любые попытки бунтарства выглядят, как правило, комично, потому что литература — это лучшие слова в лучшем порядке, а новых слов нет, и порядок давно известен.

Мне очень не хочется выглядеть ретроградом, но среди текстов писателей, которые родились после 1991 года, я в самом деле не встречал ничего, достойного упоминания. Зато очень много интересных молодых фотографов и режиссеров. Времени стало мало, поэтому фотография заменяет рассказ, а трехминутное видео — роман.