18+
17 ноября 2017 Интервью
Шоумен Николай Фоменко: «Как я буду с вами о чем-то говорить, вы же — не Познер»
Если вы не смотрели сериал «Вы все меня бесите», в котором Николай Фоменко сыграл психотерапевта, сэкономьте время, просто почитайте наше интервью. В главных ролях — сам Фоменко и журналистка «Большого», родившаяся слишком поздно и донимавшая мэтра глупыми вопросами. Или не глупыми?
| КТО: | Музыкант, телеведущий, шоумен, актер, мастер спорта международного класса по автоспорту |
|---|---|
| ПОЧЕМУ: | Мы за резких и дерзких, но если без хамства |
| ОБРАТИТЬ ВНИМАНИЕ НА ФРАЗУ: | «Журналистика — это тоже профессия. Из-за поверхностного отношения и возникают такие ситуации, как в случае с Серебренниковым и «Матильдой». |
— Группе «Секрет» 35 лет. Когда коллектив только начинал свой путь, в это время уже играли Виктор Цой, Константин Кинчев. Почему вы не попали в волну песен протеста?
— Мне кажется, что у вас сложилось странное представление. Вы родились в середине 1990-х?
— В 1990-м.
— Тех, кого вы назвали, не исполняли песен протеста. Рок-музыка в разных жанрах и в разных формах существовала всегда. Кинчев — это просто музыка, Цой — тоже просто музыка. Против чего они протестовали?
— Их музыка — это песни кочегаров, дворников и сторожей. А группа «Секрет» была легальной и модной.
— Вам неправильно представляется. Песни кочегаров — это песня «Не кочегары мы, не плотники». А музыка «Алисы» и «Кино» — это, на минуточку, ленинградский рок. Все не совсем про сталеваров. На Дворцовой площади, как и во Флоренции, этим не особо займешься, там другая культура. Поэтому ни о каких песнях протеста у них и речи нет. Цой никогда не был протестным музыкантом. Он писал и исполнял рок. Вот и все. Достаточно простую музыку. А то, что он пел: «Перемен, мы ждем перемен», так ждем их до сих пор. У него нет строчек «мы протестуем против КПСС».
Все представители рок-коллективов занимались абсолютно своим делом. Просто играли то, что хотели играть. Творчество в те времена было немного другим. Им занимались не потому, что хотели заработать и стать знаменитыми, а писали песни и книги, рисовали картины и снимали фильмы, потому что не могли этого не делать.
Ярлыки — это опасно. Если вы обсуждаете имена, которые уже 30–40 лет на слуху и известны вам, рожденной в 90-м году, значит, мы делали свою работу не зря. Настоящее творчество, оно живет. А если бы наша группа была историей про коммерцию или песнями протеста… Вы можете спеть песню протеста из 60-х годов? А тогда ими все было переполнено. Комсомольские песни были в духе: «Мы — армия страны, мы — армия народа… Не надо нас пугать, бахвалиться спесиво». Вот такие песни пели вовсю. А мы все занимались творчеством. Слава богу, от тех песен ничего не осталось, потому что они были ненастоящими. А наши остаются, и это говорит о том, что мы были искренними. А искренность и есть залог того, что ты прожил свою жизнь не зря.
— Сейчас самая популярная музыка на русском языке — рэп. У вас есть объяснение популярности баттл-культуры, расцветшей сейчас в Петербурге?
— Дело в том, что это не столько музыка, сколько поэзия. Оксимирон — серьезный поэт. Рэп-баттлы — это современные разборки между Есениным и Маяковским. Это как Рождественский, Евтушенко и Окуджава в 1960-е. Запрос на искреннюю поэзию, конечно, существует. Запрос на образность мысли, глубокие знания, анализ прожитого в литературной форме сейчас высокий. Нас нельзя убить никаким мещанством.
Такая популярность баттлов — не случайность, у них подготовленный промоушен. Для этого почву годами готовила Вера Полозкова, Дмитрий Быков читал и читает в полный рост. Оксимирон против Гнойного — это как раз Вера Полозкова и Дмитрий Быков для более молодой аудитории. Мне радостно, потому что творчество этих рэперов — это потрясающее стихосложение и звучание с достаточно глубоким ассоциативным рядом и потрясающим русским языком.
Цой никогда не был протестным музыкантом. А то, что пел: «Перемен, мы ждем перемен», так ждем их до сих пор. У него нет строчек «мы протестуем против КПСС».
— Популярность интернетных рэп-баттлов можно считать реакцией на проявление цензуры и то, что происходит с современным российским телевидением?
— Никакая это не реакция, а само по себе существующее явление. Ахматова и Пастернак это тоже была реакция? Вопросы, что вы мне задаете, — полная чушь! Люди занимаются творчеством просто потому, что не могут им не заниматься. А то, что современная форма поэзии — это рэп, так этому рэпу уже 25 лет. Через три года после вашего рождения (на самом деле через шесть. — Прим. «Большого») был застрелен Тупак Шакур.
— Понадобилось время, чтобы влияние Тупака дошло до нас…
— Вам кажется. В это время Богдан Титомир уже обкатывал «Олимпийский».
— Не обнаружила Николая Фоменко — не чужого человека в актерской среде — в списке 38 поручившихся за Кирилла Серебренникова. Вы не успели, вам не сказали, у вас другая позиция относительно обвинения режиссера?
— Во-первых, мне никто не предлагал подписываться. Меня физически не было в стране, когда все это происходило. Моя позиция совершенно четкая: считаю, что ситуация, связанная с Серебренниковым, в определенном смысле, несомненно, является политической. Уверен, что ошибки в создании «Платформы» были технологическими. Готов это объяснить. Если в России нижняя граница зарплаты условно 6 500 рублей, то и декорации должны стоить, тоже условно, не дороже 100 тысяч рублей. Для того чтобы сделать высококачественный продукт из государственных денег, надо идти на определенные риски. Потому что если ты напрямую закажешь декорации, то должен разместить их в специальном месте. Это долгая сложная история. А спектакли ставить надо и делать их на мировом уровне. Уверен, что никто денег там не воровал. Но это показательная порка, которая не закончится самым страшным. Убежден, что Серебренников не вор, а ошибки, которые были допущены при создании, — технологические. У нас всегда образцово-показательно должны продемонстрировать реакцию на ком-то одном. Выбор пал на Серебренникова.
Внутренне убежден, что работать с государственными деньгами очень сложно. Не значит, что ими пользоваться плохо: ими пользоваться сложно, и следует быть очень внимательным. Для того чтобы работать с государственными деньгами, надо очень честно работать с министерством, которое тебе эти деньги дает, чтобы не расходиться с существующими ГОСТами. У них есть норматив: 100 тысяч рублей за декорацию, а на практике такое неосуществимо. Чтобы нормально сделать спектакль, надо условно два миллиона рублей.
Оксимирон против Гнойного — это как раз Вера Полозкова и Дмитрий Быков для более молодой аудитории.
— Вам приходилось иметь дело с государственными деньгами и как-то выкручиваться в этой ситуации?
— Нет. Я не пользуюсь, слава тебе господи, государственными деньгами. И, надеюсь, никогда не буду.
— После истории с Серебренниковым будут ли российские деятели искусства рисковать и брать деньги у государства или станут искать альтернативные пути?
— Ситуации «рисковать или нет» не существует. Государство, безусловно, поддерживает искусство, и обманываться на этот счет не надо. Не ищите никакого подвоха. Нет обстоятельств, в которых деятелям культуры дают государственные деньги на то, чтобы они ставили какие-то пропагандистские спектакли. Никто этого не просит. Если бы вы жили в СССР, то поняли бы, как сейчас все устроено. К культуре в России всегда относились и относятся хо-ро-шо. Когда мы говорим о цензуре, имеем в виду более тонкие вещи. Например: определенные советы, необходимость пройти через худсовет города. Вы даже не представляете, что это такое! Но это закаляет художника. У одних был художественный совет, а другим выдвигала свои требования семья Медичи: так нарисуй, а так не рисуй.
— Художник всегда должен быть готов к агрессивной реакции? Как, например, на фильм «Матильда»?
— Хочу обратить внимание, что реакции на этот фильм еще нет. А то, что происходят разные ситуации вокруг него, то это — общество. Оно не может быть однородным. Кому-то нравится, кому-то нет. Одни обожают сидеть в стриптиз-клубах, а другие это ненавидят. У нас в этом смысле все не так жестко, как представляется. Я бы не был категоричен в суждениях. Сейчас есть тенденция — демонизировать все ситуации. Современному поколению свойственна демонизация власти и всего остального. Я прекрасно помню, что происходило в 70-е, 80-е, тогда все чуть-чуть происходило посерьезнее. И по-другому все плавало и держалось.
Ничего не могу сказать о том, что сейчас происходит с фильмом «Матильда». Есть какие-то люди, которым это не нравится. Мне не ясно, почему они это делают. У меня по этому поводу сложилось личное мнение, которое я не хочу высказывать. Все, что могу сказать тем, кого беспокоит здоровье нации: здоровая нация — это хорошая медицина. Вот и все. Что касается самого фильма — так мы его еще не видели. Посмотрим и поймем, хорошая картина или нет. И не более того. Не надо превращать в политический плакат любую ситуацию. Это глупо. Это как вы мне говорите про песни протеста. Я трачу время на то, чтобы объяснять девочке 90-го года рождения какие-то смешные вещи. Глубина вашего информационного погружения… Ну как я буду с вами о чем-то говорить, вы же — не Познер. Профессия — это такая вещь, которая заставляет в Америке выпускать айфоны, а в Германии мерседесы. Журналистика это тоже профессия. Из-за поверхностного отношения и возникают такие ситуации, как в случае с Серебренниковым и «Матильдой».
Текст:
OOO «Высококачественные инженерные сети» осваивает новейшие технологии в строительстве инженерных сетей в Санкт-Петербурге. Начиная с 2007 года, наша компания успешно реализовала множество проектов в области строительства инженерных сетей: электрическое обеспечение, водоснабжение и газоснабжение. Более подробная информация на сайте: http://spbvis.ru/
Комментарии