18+
8 мая 2012 Интервью
Поэт Андрей Коровин: «Эсперанто в рифму»
Андрей Коровин — московский поэт и культурный миссионер. Занимается пропагандой поэзии и литературы вообще. Руководитель литературного салона «Булгаковский дом» и куратор вечеров в других литературных клубах Москвы, причем все это он много лет делает «за идею», а идей ему не занимать. С 2002 года он провел тысячи творческих вечеров, турниров поэтов, мастер-классов, у него выступали авторы со всего мира — от Америки до Сибири. Он придумал Волошинский литературный фестиваль в Коктебеле, который в нынешнем году состоится в десятый раз. У поэта Коровина вышло четыре книги стихов, по которым ставят спектакли, рисуют картины и снимают клипы.
— Я уверена, что поэзия — это своего рода эсперанто. Она вообще никому не нужна, кроме горстки фанатиков, ты согласен?
— Конечно, это эсперанто в нашем обществе потребления. В восьмидесятые, когда мы все мечтали о свободе, лично я понимал ее как свободу читать любые книги. А сейчас напечатать можно абсолютно все, но интереса это читать ни у кого нет. Современный человек думает о том, что надо купить машину, квартиру, отправить детей учиться в Кембридж, съездить на модный курорт. Когда голова занята такими вещами, говорить о поэзии бессмысленно. Поэзия — не товар в чистом виде, ее нельзя потреблять. Ее можно завернуть в красивый фантик — попсовую музыку для шлягера, мюзикл и так далее, — чтобы сделать товаром, но это будет прикладное искусство, точнее сказать — ремесло.
Но! Если бы поэзия была не нужна человечеству, мы бы не знали сейчас ни Гомера, ни Омара Хайяма, ни других великих поэтов. Это закон: человечество сохраняет только то, что ему нужно. Может быть, не сейчас нужно, может, оно потребуется через какое-то время… Поэтические файлы всех эпох и народов — ведь зачем-то они хранятся.
А сейчас напечатать можно абсолютно все, но интереса это читать ни у кого нет.
— О чем сейчас пишут поэты?
— О любви и смерти. Причем абсолютно все: и патриоты, и западники, и гении, и графоманы. Но есть еще две крайности. Поэты либерального крыла пишут о сексуальных фантазиях, а почвенники предпочитают писать о любви, по большей части к родине.
— Кстати, касательно поэзии, секс и любовь — это не одно и то же?
— Нет, конечно. Секс — это инстинкт, жажда плоти, а любовь — это болезнь, самоуничтожение. Это прямой путь к смерти — когда человек не может жить без объекта своей любви и готов на все, что угодно. Любовь — это самая опасная и самая приятная болезнь из всех возможных. Что интересно: вся поэзия посвящена преимущественно любви, то есть самоуничтожению. О сексе пишут гораздо меньше — можно вспомнить, к примеру, Баркова, но… у нас в поэзии как-то не принято описывать голый секс. Хотя, скажем, о другом человеческом инстинкте — голоде — написано немало. Я имею в виду гурманскую литературу, описывающую процесс выращивания, отлова, убиения, приготовления и употребления пищи. Я в свое время, в продолжение барковской традиции, написал большой цикл стихов о сексе, но он до сих пор не опубликован. Человечество стыдится описания секса в литературе, хотя сексуальный инстинкт гораздо более гуманен и привлекателен, чем тот же инстинкт голода, ради которого ежедневно сотнями тысяч убивают живых существ.
— Русскоязычная проза сейчас делится на мужскую и женскую. А поэзия?
— Делится и всегда делилась. И всегда будет делиться. Потому что женщина думает животом, а мужчина — головой.
— Что для тебя главное в женщине?
— Я часто влюблялся в женщин, которые вызывали желание о них заботиться, такой отцовский инстинкт. А в глубине души, наверное, я люблю жизнерадостных женщин. И обязательно — талантливых. Если женщина просто красива — ею можно полюбоваться и пройти мимо.
— Если бы стихи печатали на открытках, как зайчиков и котят, как ты думаешь, была бы поэзия популярней?
— Идея про стихи на открытках пришла мне в голову довольно давно, и мы с коллегами даже просчитывали такой проект, но это оказалось убыточное мероприятие. Правда, потом такой проект осуществили другие люди. И открытки со стихами раскладывали в модных кафе и клубах Москвы. Но поэзия от этого не стала популярнее, увы. Сегодня для ее популяризации нужны другие методы.
— Поделись, какие?
— Вот только один пример — видеопоэзия. Идея в том, чтобы снимать поэзию в духе музыкальных клипов для МТV. Что смотрит молодежь? Музыкальные каналы. Прижился же рэп как нечто среднее между музыкальным клипом и поэзией. Если поэтические клипы вырастут до профессионального уровня и появятся в линейке МТV или межпрограммке государственных каналов, это будет способствовать интересу людей к поэзии. Сейчас уже сняты первые российские поэтические клипы, проводится несколько конкурсов и фестивалей видеопоэзии. Уверен, недалек тот час, когда она появится и на телеканалах.
— Российская поэзия — она смотрит на Запад или нет?
— Есть целый клан в современной поэзии, который четко ориентируется на западную поэзию и калькирует ее, — в основном это профессиональные переводчики, и в основном с английского. Они впитали эту культуру, переработали под себя и пытаются навязать ее нам. Но на русской почве она кажется неживой, искусственной. Причем я не противник заимствования как такового — заимствования Пушкина и Бродского из иностранной поэзии подарили нам прекрасную русскую поэзию. Лично я за все новое, оригинальное и свежее, что может быть полезно и питательно для поэзии. Того же Чарльза Буковски я люблю, и, на мой взгляд, это лучший американский поэт. Но — не получается пока у нас новых Пушкиных и Бродских, взращенных на западных литературных удобрениях.
— Как ты относишься к тому, что писателю сейчас приходится торговать лицом?
— Пелевин не торгует лицом. Но это исключение, конечно. Сейчас такое время, когда люди думают глазами. Никто не читает газет. Читают в Интернете новости с картинками. Все вдруг стали визуалами, вуайеристами. Читателям нужно, чтобы их развлекли не только текстом. Автор должен быть вроде такого клоуна, в верхнем правом углу. Ты читаешь текст — а он при этом дрыгает ножками. Это инструмент продаж.
Секс — это инстинкт, жажда плоти, а любовь — это болезнь, самоуничтожение. Это прямой путь к смерти. Любовь — это самая опасная и самая приятная болезнь из всех возможных.
— Литература — это больше технология или больше талант?
— Я абсолютно уверен в том, что это технология, которая работает, как производственный механизм на заводе. С некоторыми поправками на специфику профессии. Конечно, если к технологии прилагается талант — это просто находка для издателя. Но, как правило, достаточно маленького талантишки. И усидчивости. Издателю нужны проекты — например, сериал романов о профессиях, или «женский роман», или «криминальный роман» и так далее. Какой-то проект выстреливает, какой-то нет. То, что выстреливает, кормит всех остальных — новых прозаиков, малотиражные книжечки, поэтические серии. Увы, часто по-настоящему талантливые авторы остаются за бортом, потому что отказываются писать «сериалы» или книги «на заданную тему».
Андрей Коровин о современной поэзии в Беларуси
Мой друг и коллега Андрей Новиков несколько лет проводил международный поэтический фестиваль «Порядок слов», и у меня была возможность приехать в Минск и познакомиться с белорусской литсредой. К тому времени я уже знал творчество Михаила Шелехова, у меня были его книги, изданные в 80-е в Москве. Прекрасный поэт, я его в прошлом году приглашал в Коктебель на Волошинский фестиваль, мне хотелось вновь интегрировать его в литературу, потому что он надолго ушел в какое-то глухое молчание, очень долго у него не было книг.
Второй поэт, которого я тоже знал еще до своего знакомства с Минском, — это Дмитрий Строцев. Строцев удивительным образом читает свои стихи. Он когда-то начинал как поющий поэт, но потом отложил гитару и больше не поет, но невероятно энергично и индивидуально интонирует стихи. Мне жаль, что он очень локально известен в России.
В Минске живет прекрасный поэт Андрей Хаданович. Он президент белорусского ПЕН-клуба, человек, в котором сочетаются все таланты — организатора, переводчика, поэта и выступальщика. Он тоже был у нас в Коктебеле и, в хорошем смысле, потряс зрителей. Даже тех, кто не понял ни слова по-белорусски.
Есть и другие замечательные поэты — Адам Глобус, Змитер Вишнев, Вольга Гапеева, Аксана Спрынчан (они выступали у меня в Булгаковском Доме), а также Виталь Рыжков, Мария Мартысевич и другие. Это люди, которых я успел увидеть и услышать. Уверен, что этими именами поэзия Беларуси не исчерпывается.
К моему огромному сожалению, белорусская литература на сегодняшний день полностью развернута в сторону Запада. Мы-то здесь думаем, что Беларусь — это почти Россия. На самом деле все обстоит совершенно не так. Беларусь — это уже Европа.
Почему белорусы пишут на белорусском? Во-первых, в Европе их любят переводить. Национальная идентичность. Во-вторых, они получают гранты. Я знаю людей, которые получают гранты на написание, например, романа и живут на этот грант в Европе.
Россия таких грантов не дает ни русским писателям, ни нашим друзьям-белорусам. У нас писатель предоставлен сам себе, то есть никому не нужен. Это и хорошо, и плохо. Хорошо — потому что нет соцзаказов, никто пока не требует от современного писателя создавать производственные или партийные романы. А плохо то, что нет общественных фондов, которые стимулировали бы литературу. Россия — богатейшая страна, она могла бы прокормить тысячу писателей. Но она категорически не хочет этого делать. И я понимаю почему. Потому что нынешняя власть не понимает, какие писатели хорошие, а какие плохие, кого нужно поддерживать. У нас же куча писательских союзов сегодня, в них — полчища писателей. Власть их попросту боится и поэтому заочно не любит. Всех, скопом.
OOO «Высококачественные инженерные сети» осваивает новейшие технологии в строительстве инженерных сетей в Санкт-Петербурге. Начиная с 2007 года, наша компания успешно реализовала множество проектов в области строительства инженерных сетей: электрическое обеспечение, водоснабжение и газоснабжение. Более подробная информация на сайте: http://spbvis.ru/
Комментарии