18+
26 апреля 2017 Интервью
Режиссер Зося Родкевич: «Немцов все время говорил, что я е*анутая»
27 февраля 2015 года убили Бориса Немцова — а кто, неизвестно до сих пор. Потому «Большой» публикует интервью с режиссером Зосей Родкевич. Та, которая три года снимала Бориса Ефимовича, рассуждает о политике, кино и их взаимоотношениях (а также о том, чем чревата демонстрация нецензурных жестов оператору Центра «Э»). Важный, страшный и все-таки смешной документальный фильм «Мой друг Борис Немцов» привозили на минский кинофестиваль «Лістапад».
| КТО: | друг Бориса Немцова |
|---|---|
| ПОЧЕМУ: | это не кино, а жизнь |
| ОБРАТИТЬ ВНИМАНИЕ НА ФРАЗУ: | «Я дружила с человеком, снимала его и веселилась — а потом ба-бах, его убила моя же страна». |
— Вы рассказывали, что о смерти Немцова узнали, когда были под Питером. Ушли в лес и несколько часов плакали. Почему понадобилось уходить в лес?
— Когда ты узнаешь о смерти друга, то начинаешь вспоминать самые прикольные, хорошие моменты — и слезы душат еще сильнее. Почему я пошла в лес? Потому что была с ребятами, которые вообще не любили Немцова. Я даже не могла сказать им: «Вы понимаете, как мне больно!» Поэтому я просто сбежала.
— Ребята, с которыми вы были в тот день, ваш учитель Марина Разбежкина, — все они не любят Немцова.
— Многим людям он не нравится. Моему папе он не нравится.
— Почему у вашего окружения на Бориса Ефимовича негативная реакция?
—Я сама до фильма не любила Немцова! У него такой образ… Я не воспринимаю Немцова как идеального человека. У него много недостатков. Сексистские шуточки и подкаты к каждой юбке, это разве нормально? Нет. Но это в его характере. Одни люди относятся к такому с позиции «какая разница, он же важная политическая фигура!» — а другие не могут принять. Среди близких мне людей очень много тех, кто не считает Немцова умным человеком, не разделяет его политических взглядов.
Когда я монтировала фильм, то хотела, чтобы зрители подружились с Немцовым. Я сознательно вводила свою линию. Как он меня гоняет, разговаривает со мной через камеру — все это я оставила. На мой взгляд, дружба так и получилась. Зритель может сам, от первого лица, прожить эту историю.
— Когда вы узнали о смерти Немцова, думали ли о фильме?
— Сначала я не поверила в то, что Немцова убили. Думала, меня разыгрывают. Или, может быть, неправильно сформулировали, и случилось только покушение? Никакой причины убивать Бориса Ефимовича я не видела: он не был лидером или самым опасным человеком. Но когда выяснилось, что все правда, во мне столкнулись двое: человек, который потерял друга, и режиссер, который думал, что нужно ехать и снимать похороны.
— Вы чувствовали, что на ваши плечи ложится ответственность?
— Такие мысли пришли ко мне только после того, как все было смонтировано. За пару ночей до показа накрыло: «Какая же на мне ответственность!» Я рыдала бесконечно. Был стремный период, потому что я не знала, как отреагирует зритель. Я была готова к тому, что будут бросать помидоры и кричать: «Это не наш Немцов!»
— Почему вы ожидали такой реакции?
— В фильме Немцов не такой, каким его воспринимают: не священная жертва или памятник борьбы. Он обычный человек, который бывает довольно неприятным. Я была уверена в своем видении Немцова, но будет ли готов к такому зритель, не знала.
— Как вам кажется, какие моменты в фильме могут задеть тех, для кого Немцов — герой?
— Как он обнимается с девчонками. Как он матерится.
— А какие сцены могли бы им понравиться?
— Важно и необычно то, что он общался со всеми. Вот идет алкаш по улице, что-то спрашивает, а Немцов ему хоть два слова, но ответит. Он со всеми глаза в глаза. Иногда совершенно не по адресу: например, когда бабушкам затирает про интернет. Но он общается с ними!
— Вы показывали фильм дочери Немцова. Как она отреагировала?
— Жанна сейчас живет в Бонне. Она занимается фондом Немцова и ведет расследование, потому эмигрировала из России. Я прислала ей ссылку, но она не смотрела фильм, говорила: «Мне больно, я не могу». Так бы его и не увидела. Но я сказала: «Если будет плохо, ну, выйдешь. Нужно, чтобы ты посмотрела хотя бы чуть-чуть, чтобы я понимала твое отношение». Тогда был большой показ. Жанна осталась до самого конца. Смеялась. В итоге мы подружились.
А из ближайшего окружения… Яшин очень любит фильм, ходил два раза на показы в Москве. Артемий Троицкий, который эмигрировал в Эстонию, сказал: «Это очень опасный фильм, потому что пропаганда нарежет из него кусков и сделает свою, компроматную версию». Но обычно толковый отзыв не услышишь, все говорят только: «Спасибо, Борис был именно такой».
Во мне столкнулись двое: человек, который потерял друга, и режиссер, который думал, что нужно ехать и снимать похороны.
— Что интересует зрителей на обсуждениях после просмотра?
— Чаще всего у меня спрашивают: «Кто убил Немцова?» Откуда я знаю? Понятно, у меня есть версии, но они такие же, как у всех, кто читает газеты. Меня расстраивает, что чаще всего обсуждение фильма превращается в политические дискуссии о судьбе России. Я занимаюсь кино, а не политикой.
Еще зрители интересуются, как проходит прокат фильма в России. Сталкивались ли мы с цензурой? Но самая моя любимая часть — когда люди начинают читать стихи собственного сочинения, посвященные Немцову.
Когда я выпускала ленту, то думала: «Блин, у меня выйдет фильм для бабушек. Одни бабки станут приходить ко мне». В фильме есть сцена: Немцов идет во двор, и там батарея бабушек сидит — вот это будут мои зрительницы. Они помнят Немцова с ельцинских времен и у них много свободного времени. Но к счастью, у меня хватает и молодых зрителей. После просмотра они говорят: «Спасибо, раньше я ничего не знал о Немцове».
— Вы учли хотя бы одно пожелание, которое Немцов высказывал по отношению к фильму о нем?
— Нет. У него были только безумные пожелания: чтобы вышел просветительский фильм с закадровым текстом. Реклама в какой-то степени. Он говорил: «Молодежь вообще не знает, кто я такой. И твои ровесники не знают. Надо рассказать! Тем более такой бойкой и задорной камерой. Мы всех в себя влюбим».
Но я, понятно, не стала бы режиссером такого кино, даже если бы меня заставляли. Это скучно, и вообще, кто так делает? Только политики, наверное.
— Вас сейчас все время просят описать Немцова.
— Да. «Расскажите, пожалуйста, в трех словах, какой был Немцов». Это вопрос от некомпетентных журналистов, которые чаще всего не смотрели фильм, но у них есть задание поговорить со мной о Немцове. Камера работает, берут интервью — и спрашивают: «Значит, вы знали Немцова?» Или: «Ну и как вам понравился Немцов?» Меня это не то чтобы шокировало, а очень расстраивало. Но сейчас я уже привыкла, что нужно объяснять им свою позицию в кинематографе. Ноль-позиция. Режиссер просто наблюдает. А рефлексия может быть выражена в монтаже.
— Но вы же даже в названии обозначаете свою позицию: «Мой друг Немцов».
— Это не позиция, а личное отношение. Дело в том, что глобальная история об убийстве, которое многих потрясло, — это моя личная трагедия. Я дружила с человеком, снимала его и веселилась — а потом ба-бах, его убила моя же страна.
— Вы бы хотели, чтобы в «Мой друг Немцов» люди видели в первую очередь просто фильм, а только потом — политическое высказывание?
— Ну да, конечно. Там нет высказывания, скорее мысль: вот ты с кем-то тусишь, а его убивают. Живешь бок о бок с кем-то, а потом его нет. Это какая-то суперпростая мысль. Я не могу ее красиво сформулировать, но это как раз самое горькое. Как от рака кто-то умирает.
— Как думаете, какими словами Немцов охарактеризовал бы вас?
— Ну, это нецензурное слово. Он все время говорил, что я е*анутая. Что я без башни. Наверное, в чем-то он прав. Я могла сделать что угодно: на официальных встречах, если скучно, лечь на ковер. Я себя вела по-честному. Думаю, поэтому наша дружба и сложилась. Часто Немцов со мной советовался по каким-то политическим решениям. Мне было 22 года! Не буду изображать из себя Евтушенко, который разрешил Карибский кризис, но в каких-то вещах Немцов действительно мне доверял.
— В интернете вас упрекают в коммерциализации, в том, что кто-то на смерти хочет построить…
— Карьеру, да? Фильм не выкладывают в интернет, потому что это условие участия в фестивалях. Так картину смогут увидеть в разных городах. Например, у нас был показ в Техасе. При этом многие люди, которые просят меня поделиться ссылкой, живут в Москве — то есть могли увидеть ее на фестивалях. «Я продам бабушку, только пришлите мне фильм!» — «А где вы живете? В Москве? У нас как раз завтра показ». — «Я, наверное, завтра не смогу». Я, конечно, очень люблю своего зрителя. Хочу, чтобы как можно больше человек фильм увидело. Но люди иногда не готовы потрудиться, поднять попу и пойти в кино.
— Вы удивились, что фильму «Мой друг Немцов» дали прокатное удостоверение в России?
— Думаю, наши шансы были пятьдесят на пятьдесят. Почему? Во-первых, в фильме есть эпизоды, где топчут портрет Путина, где Немцов говорит гадости про Путина. Во-вторых, Немцов в блэк-листе на телевидении. С другой стороны, в ленте нет ничего такого, что надо запрещать. Они очень долго это решали: три месяца вместо обычных двух недель.
—И то, что российские кинотеатры сейчас не хотят показывать фильм, это что — цензура в головах?
— Да. Люди боятся за свои рабочие места. При том что у нас есть документ, который подписал министр культуры: фильм можно показывать в кино. Но придумывают миллион причин. В том числе: «Мы не соберем кассу». В Украине, по крайней мере, прокат отлично прошел.
— Вы рассказывали, что «определенные органы» вас знают в лицо, навещают ваших родителей…
— Это не столько с Немцовым связано, скорее, с Болотным делом. Я снимала на Болотной площади. Один раз мы вышли на митинг. Там был такой жирный оператор. Я его много-много раз видела, думала, он с НТВ, с «Анатомии протеста». Начала ему фачить, потому что бесил. И он нашел мою подружку, подошел к ней. Оказалось, это оператор, который для Центра «Э» снимает. Сказал: «Передай своей подруге с какашками на голове (а у меня тогда дреды были), что она у нас в картотеке». Оператор с НТВ — жирный, но с хвостиком, а этот жирный и без хвостика. Я просто их перепутала. Думаю: «Господи, что я наделала?» С другой стороны, я не жалею.
— Ваши родители вас поддерживают?
— Они за меня переживают — и мама, и папа. Но папе не нравится Немцов, потому он не хочет смотреть мой фильм — и очень сильно меня этим травмирует. Я знаю от мамы, что он читает все рецензии, интервью. Поэтому я специально сейчас об этом говорю. Если папа это прочитает, пусть соберется и сходит в кино. Мне обидно.
Я была готова к тому, что будут бросать помидоры и кричать: «Это не наш Немцов!»
— Почему вашему отцу не нравится Немцов?
— Потому что он матерщинник и непорядочный человек, а мой папа — образец интеллигентности. Например, если люди на улице начинают материться, он делает им замечание. Или если машина неправильно едет, он по ней стучит и говорит: «Автомобильный хам!» Таких людей, как он, уже, по-моему, не осталось.
— Почему вы решили делать «Мой друг Немцов» как комедию?
— У меня очень смешной материал. В основном я смеюсь, когда смотрю этот фильм. А ведь смех — это тоже в какой-то степени очищение: ты смеешься, а потом понимаешь, что на самом деле произошло. Что убили такого веселого парня. Да у меня других вариантов и не было. По ходу, нет способностей делать серьезное взрослое кино. Я могу только шапито снимать.
— Какой момент в фильме для вас самый смешной?
— Людей очень увлекают дебаты с мужиком из ЛДПР. А мне нравится эпизод, где прохожий его узнает на улице: «Немцов! Посреди страны можно встретить такого великого человека!» Мне кажется, это очень забавно. Мы думали назвать фильм «Посреди страны» — ведь и убили Немцова посреди страны, но отказались, потому что очень уж пафосно звучало.
OOO «Высококачественные инженерные сети» осваивает новейшие технологии в строительстве инженерных сетей в Санкт-Петербурге. Начиная с 2007 года, наша компания успешно реализовала множество проектов в области строительства инженерных сетей: электрическое обеспечение, водоснабжение и газоснабжение. Более подробная информация на сайте: http://spbvis.ru/
Комментарии