Мысли по поводу: музыкант Олег Сапронов

Музыкант, солист группы «Меджикул».

Олег Сапронов

Когда ты поешь на английском, «под фирму», то встаешь с западными музыкантами в один ряд — и теряешься, потому что такой музыки навалом. А русскоязычной подобной музыки нет совсем, поэтому выигрываешь вдвойне. Но вообще-то я пою по-русски, потому что не умею на другом языке петь.

Мы постоянно придумываем какие-то слова, мое любимое — «пипа-пупа-пай-пай» из песни «Насалатило»: «Эй, лялька, попой повиляй-ка, пипа-пупа-пай-пай». Это игра слов, белиберда. Помните «Рамамба Хару Мамбуру»? А о чем песня? Да ни о чем. А всем нравилась. Так что мы — продолжатели традиции «тили-тили, трали-вали».

Концепция нашего альбома — ретро-звучание. Тем, кто танцевал в 80-е (например, моим родителям), такое очень нравится. И родителям моих друзей тоже нравится. Старшему поколению близко звучание диско, потому что у нас все росли на Boney M. и ABBA.

Мое осознанное детство пришлось на 90-е, так что Советский Союз я особо не застал. Он у меня ассоциируется с пакетом молока. Но почему-то большинство людей, особенно старшее поколение, говорит, что там им жилось лучше. Такая ностальгия. Не знаю, лучше — не лучше… Мы должны менять себя и свое время. Чтобы следующее поколение нами гордилось, чтобы потом ностальгировали по нашим временам!

Мне нравится выступать на фестивалях. Ресторанные концерты бывают не очень, но куда от них деться? Туда приходят люди постарше, которые сидят и едят. Тяжело выкладываться, все-таки наша музыка танцевальная — и связь с публикой должна быть. Как я отношусь к зрителям, которые едят, пока пою? Да пусть едят!

Плюс того, что «Меджикул» не продюсерский коллектив, в том, что мы ни от кого не зависим. Никто не диктует нам свое мнение, не говорит, что и как петь. Но мы задумываемся о коммерческой составляющей: следим за концепцией, стараемся выбирать материал хитовый, актуальный. Какие в жизни независимого коллектива могут быть минусы? Разве только то, что у нас нет спонсора, который давал бы бабки на дорогие клипы. Но ничего, мы справляемся.

Честно говоря, написать хит непросто. Но стремление должно быть. В глубине души я надеялся, что «Марфа» станет хитом. Она настолько легко получилась! Я сижу такой, кайфую и думаю: «Надо на нее делать ставку». Так и получилось: «Марфа» стала нашим локомотивом. Тогда за две копейки мы сняли даже не клип, а промовидео, потому что организаторы концертов начали интересоваться: «Вы как выглядите?» Но «Марфу» взяли только две-три радиостанции. Остальные говорят: «Слишком модно». Или: «Слишком слащаво». Не знаю. Видишь, мне кажется, все зависит от связей. Если ты имеешь успех в интернете, еще не факт, что тебя будут на радио крутить.

До фестиваля Mirum мы выступали в Киеве. Принимали тоже очень клево, почти полный зал. Все эти русско-украинские отношения на нас вообще никак не отразились, ты что! Мы же музыканты. Я не верю тому, что говорит телевидение, не верю СМИ. Все это политика, грязь, по-любому страны договорились между собой. Жалко, конечно, что люди гибли и страдали. Да и сейчас, наверное.

Планируем ли мы завоевывать Запад? Ну, не знаю. Я все-таки, видишь, стараюсь добавить русскую нотку. Взять то же имя Марфа! Вообще-то изначально была не Марфа, а Марта. Но мой старший брат говорит: «Надо Марфу! Это по-русски, всех цепанет». А по поводу продвижения на Запад, была идея эту песню перевести на английский. Но как «передничек», «с голубыми тенями» перевести на английский так, чтобы образы иностранцу были близки? Тогда Марфуша будет не Марфуша, а Моника или Клэр. Нет, все глядят на Запад, а нам нужно какое-то свое лицо иметь. Чтобы они там, у себя, послушали и сказали: «Экзотика!» — вот их и цепануло бы.