18+
10 февраля 2014 Интервью
Саша Филипенко: «Издателей в Беларуси примерно столько же, сколько первых ракеток мира»
Если у «Большого» и есть что-то общее с русским GQ, так это колумнист Саша Филипенко — в первую очередь. Известный телеведущий и сценарист, он наконец пришел к тому, чего ждал довольно долго, — выпустил свой первый роман. Мы проводили Сашу в Москву, поговорили с ним в поезде о Минске и сфотографировали на Белорусском вокзале
| КТО: | известный телеведущий, грамотный сценарист, талантливый писатель, белорус |
|---|---|
| ПОЧЕМУ: | первый роман Саши «Бывший сын» имеет все шансы стать героем нашего времени |
| ОБРАТИТЬ ВНИМАНИЕ НА ФРАЗУ: | «Я вряд ли окажусь в Кремле — я не Стас Михайлов и не Елена Ваенга, но если бы это вдруг случилось, без сомнений, назвал бы себя белорусским писателем — потому что так оно и есть» |
— Многие хотят стать писателями, но получается далеко не у всех. Как ты перешел от мечтаний к действию?
— От мечтаний к действию или от мечты к ее осуществлению? Если вопрос действительно в том, как я перешел к действию, то довольно просто: сел за стол и начал писать.
— Телеведущий, сценарист, журналист, отец — как ты нашел время, чтобы написать роман?
— Я искал время на то, чтобы быть телеведущим, сценаристом и журналистом. На роман у меня всегда было время, потому что литература — это единственное, чем я действительно хочу заниматься. С сыном мне помогает жена, вернее — я ей, очень редко, помогаю. Очень важно, чтобы в вашей жизни был человек, который понимает, что вы, в общем-то, способны всего на две вещи: заниматься литературой и разводить в квартире срач.
— Сколько раз ты переписывал роман?
— Ни разу. Я дорабатывал его, но вот чтобы прямо сесть и переписать — нет, такого не было.
— Если бы он сгорел, ты бы смог написать его заново? Он бы стал от этого лучше?
— Это невозможно. Я редко пишу от руки. Всякий раз, закончив свой литературный рабочий день, не только сохраняю текст, но и пересылаю его себе на почту. К тому же я часто отправляю отрывки своим друзьям и редактору, поэтому, скорее всего, смог бы восстановить текст без больших потерь.
Надеюсь, что однажды «Беларусь» или «Белоруссия» — будет единственный остро стоящий вопрос для нашей прогрессивной общественности
— Ты бы смог реализоваться, если бы остался в Беларуси?
— Мне сложно ответить на этот вопрос. Для этого нужно попробовать. Как телеведущий и сценарист — вряд ли. В Минске просто нет таких возможностей. Как писатель — не знаю. Надо попробовать.
— Что мешает писателю стать писателем в Беларуси? Узость рынка, малочисленность аудитории? Или что-то другое?
— Это не совсем по адресу. Этот вопрос нужно задавать парням, которые не могут себя реализовать в Минске или чувствуют, что по каким-то причинам не могут. Насколько я понимаю, то, что вы называете «узостью рынка», сводится к маленькому магазинчику в галерее «Ў» и еще нескольким государственным книжным лавкам. В этой ситуации автору, конечно, нелегко продавать свои книги, а ведь до этого еще нужно найти издателя, которых, насколько я понимаю, в Беларуси примерно столько же, сколько и первых ракеток мира. По моим ощущениям в Минске довольно сложно опубликовать текст. Что же касается аудитории, то она больше, чем, скажем, в Австрии, так что дело, вероятно, не в этом.
— Мицкевич писал по-польски и для Польши. Ты пишешь по-русски и для России. Сможешь на вручении премии в Кремле вслух, в микрофон назвать себя белорусским писателем?
— Я не пишу для России. Нельзя писать книгу для Калининградской области и не писать для Гродненской. Я пишу, потому что, как бы пошло и кокетливо это ни звучало, не могу не писать. Вы знаете, что к 29 годам я сменил довольно много профессий, и понимаю, что мое призвание — писать. Поэтому работаю для себя и для человека, который однажды возьмет мою книгу в руки.
Только важно ли это? Кафка писал на нескольких языках, но в силу многих причин выбрал немецкий. От этого Кафка не стал писателем-немцем, Кафка стал немецкоязычным писателем — очень важно понимать эту разницу. Кстати, о Германии. На днях мюнхенское литературное агентство подписало со мной контракт. Это агентство представляет в Европе интересы, скажем, Захара Прилепина и продвигает его как русского писателя, а меня будут предлагать мировым издательствам, конечно, как белоруса, потому что ни у кого нет сомнений, что «Бывший сын» — стопроцентно белорусский роман.
— В 60 лет ты станешь писать лучше? Должен ли автор быть старым опытным Хемингуэем? Или литература возможна и в 20 лет?
— Я не знаю, об этом буду судить не я. Возраст ничего не значит. Рембо написал лучшие стихи в восемнадцать. Не нужно заглядывать в паспорт писателю, потому что писатели — они как нигерийские футболисты, или как девушки в News Café — никогда не поймешь, сколько им на самом деле.
— Какие писатели для тебя самого являются ориентирами?
— Ориентир, наверное, не совсем правильное слово. Я бы не хотел быть похожим ни на кого. Мне важно оттачивать собственный стиль. Писатели, которые меня восхищают, — это другое, но о них можно говорить бесконечно. Скажем: Пруст, Селин, Памук, Фейхтвангер, Жене и Литтелл.
— Назови вслух, быстро, не задумываясь, семь современных белорусских писателей.
— Всех семерых? Мне приходит на ум только Филипенко. Он явно первый в списке, что бы они там себе ни думали. Если серьезно, то я сразу вспоминаю Глобуса и Акудовича.
— Кто из современных русских, на твой взгляд, заслуживает внимания?
— Да много кто. Водолазкин, Иванов. Но если быть откровенным — я плохо знаком со своими коллегами. Вероятно, подобные проблемы испытывают все, кто окончил филологический факультет. Я все еще продолжаю дочитывать и перечитывать классику, и, кажется, нет этому списку конца. Хотя современников, конечно, стараюсь читать. Скажем, «Благоволительницы» Литтелла — это, несомненно, чистейшее потрясение! Фантастический роман! Я вообще не понимаю, что он теперь собирается делать. Как ему теперь быть, после той мощи, которую выдал.
Я вряд ли окажусь в Кремле — я не Стас Михайлов и не Елена Ваенга, но если бы это вдруг случилось, без сомнений, назвал бы себя белорусским писателем — потому что так оно и есть.
— Мы знаем, что ты знаешь Ксению Собчак. Скажи, она умная женщина? Ты бы прислушался к ее мнению?
— Ксения, несомненно, неглупый человек. Во всяком случае, точно знающий, чего хочет. Ее мнение? Это смотря относительно чего… У нее, по-моему, пять романов (два из которых она вроде как даже сама написала), но ее мнение относительно литературы, меня, конечно, нисколько не интересует. Очевидно, что в литературе она вообще ничего не смыслит. Слушайте, даже не знаю, в чем ее мнение могло бы быть для меня полезным. Разве что я мог бы у нее спросить, что подарить В. В. Путину…
— Ты был на Немиге во время трагедии? Откуда такое пронзительное описание случившегося там?
— Нет, не был. Были мои друзья. Пронзительное описание откуда? От литературного дара, вероятно.
— В тегах к отрывку твоего романа в проекте «Сноб» стоят два названия — «Белоруссия» и «Беларусь». А как правильно?
— Я говорю «Беларусь», в русском языке есть страна Белоруссия, нравится нам это или нет. Надеюсь, что однажды это будет единственный остро стоящий вопрос для нашей прогрессивной общественности.
— Наталья Синдеева, основатель и генеральный директор телеканала «Дождь» сказала, что «немного расстроена, потому что читатель получает очень хорошего автора, а я, кажется, теряю одного из любимых ведущих…» Ты сможешь зарабатывать на жизнь писательством? Что тебе интересно делать? Что ты будешь делать?
— К сожалению, сейчас зарабатывать книгами на жизнь невозможно. Единственный шанс — переводы и продажа прав на экранизацию, но это зависит не от меня, а от моего немецкого агента. Я буду дальше писать и, вероятно, работать на телевидении, писать колонки.
— «Но самое главное и самое редкое в наши дни достоинство «Бывшего сына» — у этого романа есть сердце» (Михаил Идов, главный редактор «GQ Россия»). Есть идея следующего большого произведения? О чем у тебя болит сейчас сердце?
— Я заканчиваю второй роман. Мучаю его уже пятый год. Это история грустных клоунов. В центре книги опять парень с не самой веселой судьбой. Он сценарист, каждый день пишет шутки на ТВ, но при этом он грустный, печальный, озлобленный, глубоко несчастный человек. Это опять попытка понять, почему человек становится таким, каким становится. Очередная попытка понять себя, людей, которые меня окружают.
— Тебе не кажется, что моральный долг каждого белорусского писателя — «объяснить» людям извне происходящее в стране? И, кстати, что сейчас происходит в нашей стране?
— Я думаю, что писатель никому ничего не должен. Каждый сам для себя определяет, почему и для чего он пишет. Есть конечный продукт — книга. Книга есть высказывание автора. Все, что он хотел сказать, он, если ему удалось, сказал в книге. Дальше в игру вступает читатель. Читатель декодирует то, что закодировал писатель. Кто-то слышит меньше того, что сказал автор, кто-то, напротив, больше. Так или иначе, каждый сам для себя определят степень ответственности и возможного воздействия, если его, конечно, предугадать. А в стране, мне кажется, как всегда все стабильно. Мы, как обычно, к чему-то готовимся. Только теперь кроме парадов, лыжни, «дожинок» и «славянского базара» появился еще и чемпионат мира по хоккею.
— Ты говорил, что ради возможности работать в «Прожекторперисхилтон» поехал бы в Уфу или в Гомель. Что заставит тебя сейчас переехать в Гомель? Возможна ли жизнь в Гомеле?
— Что значит возможна ли жизнь в Гомеле? Как-то же люди живут там. Любят друг друга, разводятся, опять любят, детей, я слышал, в Гомеле рожают. Я не знаю, что сейчас заставило бы меня переехать туда. Вероятно, возможность возглавить местный футбольный клуб. Думаю, это было бы весело. Да и материал бы на книгу набрался.
Важно, чтобы в жизни был человек, который понимает, что вы, в общем-то, способны всего на две вещи: заниматься литературой и разводить в квартире срач
— Ты подписал контракт с издательством. Расскажи подробности: что там написано и что ты должен?
— Ничего не должен. Я отдал им свой роман. Они два года будут продавать его. Довольно печальная история. Им не позавидуешь.
— Какого ты мнения о конкурентах? Следишь за ними? Тебе нравится Виктор Мартинович, например?
— Они мне не конкуренты. Я говорю это не потому, что поплыл, или потому, что высокого мнения о себе, а просто потому, что мы никак не пересекаемся. Мы находимся в разных орбитах. Я знаю Виктора Мартиновича как талантливого журналиста. Про его романы слышал, но, к моему стыду, пока не читал. Обязательно наверстаю упущенное.
— Почему многие белорусы так оскорбились твоей колонкой о Минске в GQ?
— Вот уж не знаю. Это вопрос к ним. Я уж точно не хотел никого оскорбить. Я описал то, что видел. К тому же я безумно люблю Минск, жаль, что люди этого не почувствовали. Но если кому-то что-то не нравится — я считаю, это хорошо. Споры — это славно. Да и потом, гораздо большему количеству людей колонка в GQ все же понравилась. Полторы тысячи лайков в «Фейсбуке» для обычной статьи — это, простите за нескромность, очень-очень-очень круто.
— Что в современной Беларуси достойно твоего уважения, а не презрения?
— Да много чего. Я вообще противник такого уничижительного отношения к Беларуси. Я уехал из-за того, что мне многое не нравилось. Да, в Беларуси сейчас, по моему скромному мнению, колоссальное количество проблем, но это вовсе не означает, что нам нечем гордиться. Огромное количество вещей, о которых рассказывают мне мои друзья, вдохновляют меня.
— Ты счастлив, Саша?
— Настолько, насколько человек мыслящий вообще может быть счастлив во всей этой сюрреалистической истории. Я имею в виду жизнь.
Книгу Саши Филипенко «Бывший сын» вы можете заказать на oz.by
OOO «Высококачественные инженерные сети» осваивает новейшие технологии в строительстве инженерных сетей в Санкт-Петербурге. Начиная с 2007 года, наша компания успешно реализовала множество проектов в области строительства инженерных сетей: электрическое обеспечение, водоснабжение и газоснабжение. Более подробная информация на сайте: http://spbvis.ru/
Комментарии