18+
14 апреля 2014 Интервью
Художник Александр Захаров: «Современная абстрактная живопись рискует превратиться в обои»
Его картины похожи на застывшие «секретики» из детства, когда мы пытались уместить под стеклышко все свои сокровища. Или на любой ваш сон, в котором много деталей, их все можно рассмотреть как сквозь лупу. Анна Анакер поговорила об искусстве с известным миниатюристом Александром Захаровым на берлинской кухне.
| КТО: | автор фантастических работ, в которых игрушки живут во взрослой реальности |
|---|---|
| ПОЧЕМУ: | работы Александра коллекционируют Оливер Стоун, Вупи Голдберг и Николас Кейдж, например |
| ОБРАТИТЬ ВНИМАНИЕ НА ФРАЗУ: | «У художников моего возраста разговоры идут только о прошлом: о наградах и регалиях. Когда же ты среди молодых, нет места прошлому — все мечтают о будущем» |
О городе
Меня всегда привлекали места, в которых ощущается будущее. Когда общаешься с художниками моего возраста, разговоры идут только о прошлом: о наградах и регалиях, сплошные рефлексии. Когда же ты среди молодых, нет места прошлому — все мечтают о будущем. Именно в такой энергии живет современный Берлин. Это город, в котором средний возраст жителей — 35-37 лет, но это не детский сад, а молодые айтишники, художники, музыканты. Они модулируют будущее, носят его в головах. Им не важны внешние проявления — это как графен: никто его не видит, а он самый прочный материал во вселенной.
Здесь искусство молодежь выплескивает на улице, например в виде граффити. В городе нереальное количество культурных событий. Но берлинец — это тот, кто не будет платить 10 фунтов за шаурму, как в Лондоне, он будет платить три евро. И точно так же с искусством: обмениваясь между собой, художники не рассчитывают на этом заработать. Импрессионисты выезжали на пленэры, но не пытались показать и тем более продать свои пейзажи местным. Совершенно нет необходимости сидеть у себя в деревне и ругаться, что она бедная. Тут можно комфортно работать на удаленном доступе. Здесь моя мастерская, в которой уютно и не надо поутру облачаться в дорогие ботинки за 800 евро. Можно спать до обеда, делать себе чай и потом переносить атмосферу и дух города как умеешь. А торговать можно и в буржуазных точках, в том же Нью-Йорке.
Хоккей. 20х20 см, доска, масло
О своих работах
Я не люблю портрет. Потому что если не льстить модели, выйдет не очень; поэтому я заменяю людей игрушками. Получается честнее. Мои работы когда-то были гигантскими, но сейчас размером с iPhone или iPad. Потому что наше доверие к тому, что показывает художник, идет через новые формы — через световую движущуюся информацию с экрана телевизора или телефона. Кино когда-то тоже называли коллективной часовой галлюцинацией.
Огромные работы искажают наше нормальное восприятие. Ребенок всегда видит не просто большую картину — он видит множество деталей. Из таких деталей и состоят мои работы. На них можно смотреть долго и каждый раз находить новые подробности. Именно так мы видели в детстве окружающий мир. Я пытаюсь «расковырять»
и максимально расширить пространство.
«Большая» справка
Только по официальным данным в столице Германии проживают 5 000 художников, 1 200 писателей и поэтов, 1 000 профессиональных танцоров, в городе творят 1 500 рок- и поп-групп, работают 500 джазовых музыкантов, играют 103 профессиональных оркестра, поют 1 500 хоров и показывают спектакли 300 театральных трупп. По неофициальным данным в Берлине творчество в той или иной форме настигает каждого жителя.
У меня была выставка в Гонконге. Это такой город, как Нью-Йорк, но только с «фэншуем». И мне показалось очень интересным следующее: азиаты уже готовы, что мы скоро перейдем с плоского экрана на стереоизображение. Они видят мир не плоским, как мы в Европе, а трехмерным, даже четырехмерным, и ждут, что телевизор скоро будет плясать по комнате. Это ожидание и на меня сильно повлияло. Я стал переводить свои работы в стереоформу. В большом размере это производит ощущение кадра из завтрашнего стереокино, только без очков.
Мухомор. 20х20 см, доска, масло
Об истории искусств
Почему «Мона Лиза» да Винчи такая важная картина, ведь она малюсенькая, черненькая? В чем, собственно, ее магия? А самое важное — это время ее создания — время перехода от закодированного изображения к понятному. Ведь до этой картины храмы, да практически все было покрыто плоскими лицами. Леонардо являлся по сути художником-ученым и свои наблюдения перенес в живопись. В его «Моне Лизе» изображение выплывает, там нет четких контуров, но она все равно конкретная. При этом человеку, смотрящему на картину, не требуется знание латыни или библейских кодов, чтобы понять ее. Это одна из первых созданных в то время работ, которые достигли цели выйти на зрителя.
Дальше был Тициан. Этот вообще хулиганил на старости лет: свои работы даже в окна высовывал на праздники, и люди путали картины с реальными обнаженными женщинами. Толпа скапливалась, орала: «А-а-а, тетка в окне!» Потом художник махал им из окна и говорил: «Маэстро Тициан вас приветствует». Это и было Возрождение — привнесение объемного мира вовнутрь плоского.
Следующим интересным событием стали импрессионисты. Они, кстати, очень дружили с ребятами из науки, изучали световой спектр. Импрессионисты начали разбивать цвета на спектр, и получился странный эффект: изображение стало наползать на человека. Они оживили предметы, кусты, людей, пожертвовав формой и контуром. Но по сути, все художники мечтают только об одном эффекте — о диалоге.
Тигр. 10х15 см, доска, масло, золото
О шоке
Только попытка вульгаризировать искусство, сделать его доступным заставляет зрителя остановиться. Модернизм начинался с выставок, которые были рассчитаны не на интеллектуалов, а на хулиганское быстрое восприятие. Купцы Морозов и Щукин, приобретая произведения в начале XX века, исходили именно из этого принципа. Скупали то, что по глазам «лупило». У них это было главным критерием: если произведение вызывает шок, надо брать. За что мы сейчас им и благодарны: за интересные коллекции, построенные на вульгарном купеческом отношении, а не на аристократическом и культурном.
Зимняя рыбалка. 20х20 см, доска, масло
О современном
Современная абстрактная живопись рискует превратиться в обои. Сейчас у человека нет ни времени, ни желания стоять перед фоном и наполнять его смыслом, придумывать то, что, может быть, автор и не закладывал даже. Ни у кого больше нет желания получать информацию долго и иметь посредников между собой и произведением.
Я воспринимаю картину, как варвар воспринимает сложную конструкцию — как «непонятное». Повернул голову, посмотрел — не понял. Меня это не тронуло: красиво или некрасиво замазанное что-то. Но как только возникает что-то, что направлено на меня, что пытается со мной разговаривать, хоть и глупый экран, я останавливаюсь и начинаю смотреть. Поэтому меня так привлекают видеоинсталляции — они заставляют остановиться.
Сейчас время перехода от искусства с посредниками, кураторами, различными искусствоведами, «объяснителями», книгами к прямому восприятию. Это раньше ты пришел в церковь — молитву не понимаешь, а тебе священник говорит: латынь надо учить, а нет — так стой и просто смотри. Мы хотим увидеть что-то, что нас удивит как детей. Магически привлечет, когда мы забудем обо всем вокруг. Мы приходим на выставки не обои на стены выбирать, а за удивлением.
Текст:
OOO «Высококачественные инженерные сети» осваивает новейшие технологии в строительстве инженерных сетей в Санкт-Петербурге. Начиная с 2007 года, наша компания успешно реализовала множество проектов в области строительства инженерных сетей: электрическое обеспечение, водоснабжение и газоснабжение. Более подробная информация на сайте: http://spbvis.ru/
Комментарии