18+
18 апреля 2017 Мир
Курлы-курды.
Как вегетарианец на Multipla побеждал ИГИЛ
Когда в следующий раз на вопрос «Как дела?» вы будете рассказывать об офисных сплетнях и поездке в Вильнюс, вспомните оператора Сергея Марчика: он сел за руль самого уродливого автомобиля в мире, чтобы за 52 часа доехать из Варшавы до иракского Курдистана, территории, где сейчас идет война с Исламским государством. Ну и как после этого не спросить у него: «Как дела, Сергей?»
Предыстория. Зачем ехать в Ирак?
В Варшаве у меня и моего коллеги есть фирма по производству видео: промо, реклама, репортажи — все, что можно охарактеризовать как видеопродукцию. За последние два года делали проекты, наверное, для всех крупнейших ТВ-каналов в Польше. Работа нескучная, да и деньги приличные. Конечно, есть и минусы: твоя голова ежедневно трещит по швам и переполняется тысячами мелких мыслей. Где найти новых клиентов? Как погасить старые кредиты и взять новые? Где поужинать и на какую тусовку сходить?
Помнишь, как в «Бойцовском клубе» здоровые мужики убегали от размеренной повседневности, набивая друг другу морды? Так вот, линия фронта — это и есть «Бойцовский клуб». Там все гораздо проще. У тебя есть несколько очевидных заданий на каждый день: позавтракать, снять хороший материал и вернуться в отель, чтобы никто не подстрелил. Правда, случаются и косяки: пару лет назад с Юрой Высоцким делали материал об Автомайдане. Доехали до Черкасс и там попали в засаду «Беркута». Оказались в больнице: Юрий — с сотрясением, я — с одиннадцатью швами и разбитой головой.
Но я по-прежнему считаю, что оно того стоило: чтобы проверить, как далеко мы готовы зайти и какую цену согласны платить за уникальный материал. Кстати, по поводу цены: большого дохода документальные фильмы не приносят. Как продюсер, конечно, я хочу заработать, но как оператор, мечтающий о красных ковровых дорожках и изобилии длинноногих блондинок вокруг, я стараюсь не экономить на важных элементах продукции и постпродукции. Поэтому порой просто докладываем свои деньги для завершения материала. Чаще всего мы сами спонсируем свою поездку, а по возвращении показываем готовый материал заказчику. Что будет, если отснятое ему не понравится? Значит, мы просто устроили себе прекрасные каникулы, потратили много денег и приобрели бесценный опыт.
«Большая» справка
Кто такие курды?
Курды — это крупнейший народ без государства, который разбросан по территории по меньшей мере четырех ближневосточных стран (Ирак, Иран, Турция, Сирия) и обладает большой европейской диаспорой. Сколько всего насчитывается курдов, неизвестно: оценки варьируются в пределах от 20 до 40 миллионов. Туманность в этом вопросе полностью устраивает все правительства. У курдов есть два отличных друг от друга основных диалекта, носители которых тем не менее понимают друг друга: на курманджи говорят в Сирии, Турции, на севере Иракского Курдистана и во всех странах бывшего СССР, тогда как сорани в ходу в Иране и Ираке. В Турецком Курдистане распространен еще один родственный язык — зазаки, на котором в первую очередь говорят в провинции Тунджели. Подавляющее большинство курдов (70%) исповедует ислам суннитского толка.
В Ираке мы снимали документальный фильм о том, как война повлияла на культуру Курдистана. Здесь поют, говорят и снимают о войне. Все каким-то образом с ней связано. Конечно, люди пытаются говорить и о других проблемах (экология, права журналистов, секс-меньшинства), но на фоне трагедии, которая разворачивается прямо сейчас, все это звучит не совсем уместно.
«Когда оказались в Ираке, я сказал: «Ох*еть!»
Год назад мы сняли фильм о Турецком Курдистане. Хотя вообще-то изначально собирались в Ирак. Долетели до Стамбула, оттуда на автобусе добрались до иракской границы. Но нас развернули: оказалось, что для въезда на территорию Иракского Курдистана белорусам нужна иракская виза, а полякам — только курдская, которую ставят на границе.
Тогда мы остались в турецком Курдистане, но планы на Ирак не забросили. Подготовка к путешествию заключалась в том, что мы заранее начали искать героев фильма. Параллельно я ходил по польским администрациям, чтобы получить гражданство Польши. Я белорус и очень этим горжусь, но при моем образе жизни, при таком количестве поездок паспорт ЕС сильно упрощает жизнь.
До цели — то есть границы с Ираком — мы доехали на машине, это заняло 52 часа (то есть чуть больше двух суток). На самолете с пересадками и ожиданиями вышло бы около 20–25 часов. Разница в один день, но удобства в путешествии за рулем гораздо больше: уже по дороге можно снимать. Плюс на месте машина очень нужна, а арендовать ее в тех районах, куда мы хотели попасть, дорого: 3,5 тысячи долларов в месяц.
Наш автомобиль — Fiat Multipla. Какого цвета? Сейчас — земельного. Старая прекрасная машина, на которой я как-то проехал по Донбассу. В Украине Multipla вырвало два колеса, но после серьезного ремонта Fiat вернулся к нам, чтобы с приключениями ездить по Ираку. На самом деле у нас было два плана. Первый заключался в том, что мы атакуем ИГИЛ, вооружившись Fiat Multipla: армия «Исламского государства» пугается самого уродливого автомобиля в мире и в панике разбегается. Второй план звучал так: если авто сломается по дороге или нас не пустят с ним в Ирак, мы сожжем Multipla и сядем на автобус. Взвесив риски, Multipla держался отлично, не считая нескольких аварий. Например, на линии фронта мы, как в американских фильмах, подскочили на скалистой дороге и разбили днище двигателя, откуда вытекло все масло. Но добрые люди помогли нам, и после нескольких дней в сервисе Multipla снова была с нами.
Визу в Курдистан нам поставили прямо на границе всего за 25 долларов. Пришлось повозиться с оформлением машины, но мы мальчики хорошие и заранее подумали обо всем: получили несколько «писем счастья» от курдского правительства. Там было написано, что мы едем делать красивый фильм о курдской культуре, поэтому нам нужно «всячески способствовать». Честно говоря, мы не очень-то верили, что все получится. Когда оказались в Ираке, я сказал: «Ох*еть!» Был в шоке. Наверное, потому, что долго не спал. Пожалуй, не спать за рулем — это главная трудность в нашем путешествии. Были у нас свои способы, но, думаю, это тема для отдельного репортажа.
Добро пожаловать в Ирак!
Опасно ли находиться сейчас в Ираке? Зависит от восприятия. Если смотреть на ситуацию с точки зрения европейца, то, конечно, страшно: постоянно кто-то умирает. Регулярно обстреливают даже те районы, которые не считаются военной территорией. Но если знать, с кем здесь стоит дружить, а с кем нет, где надавить на газ и уехать, а где остановиться и поздороваться, то в Курдистане можно функционировать.
Мы познакомились с влиятельными в этом регионе людьми. Например, с местным режиссером, который в итоге стал героем нашего фильма. Он появился из ниоткуда, из темноты ночи, когда мы уже собирались уезжать из Сулеймании в Арбил. Режиссер позвал нас выпить кофе и рассказал, как все устроено в Ираке: где воюют, а где наслаждаются эспрессо по 12 долларов за чашку. Через этого человека мы вышли еще на нескольких влиятельных персонажей. Не сбрасывайте со счетов знакомства в барах и ресторанах. Мой товарищ выглядит почти как араб, но я-то истинный европеец, так что мы привлекаем внимание местных. Конечно, в первую очередь контактируем с теми, кто говорит по-английски. Обычно в больших городах это каждый второй. Мы были удивлены, узнав от таком количестве англоговорящих в Иракском Курдистане, потому как в Турецком Курдистане по-английски говорили только учителя английского.
Несколько дней мы провели в Киркуке. Ощущение жуткое: там недавно отгремели бои, неизвестно, сколько боевиков ИГ осталось среди мирного населения. Люди откровенно демонстрировали свое неудовольствие от нашего присутствия: кто-то тыкал пальцем, кто-то криво ухмылялся. Обычно мы останавливались в гостиницах, но тут поселились в одной из местных семей: доброжелатели уверяли, что в отеле мы и ночи не проживем — вывезут и продадут вместе с нашим оборудованием и европейским видом. Но пообещали, что все будет хорошо, если мы согласимся соблюдать правила: не выходить из дома вечером, не выбираться из машины в городе, не появляться без сопровождения, не демонстрировать камеру в общественных местах. Тогда мы на себе ощутили, каково это — быть в шкуре местных, каждый момент готовых к атаке. У большинства здесь есть оружие, причем не только калашников, но и РПГ — серьезная подготовка. Не на словах, а на деле они готовы воевать с ИГ. По ночам на улицах дежурят добровольные отряды: здесь происходят очень темные вещи.
«Большая» справка
Что происходит в Курдистане?
— Часть территории Курдистана подконтрольна «Исламскому государству». Но я не хочу, чтобы вы думали, что войско ИГ в Курдистане — это те, кто пришел сюда из Сирии. Нет, совсем не так. Война в Иракском Курдистане очень напоминает войну в Украине. Как туда попадают русские обученные военные и вербуют добровольцев среди местных, чтобы воевать против Украины, так и здесь: часть войска ИГ — из Сирии, но больше всего в нем иракцев.
Нужно понимать, что конфликт здесь с длинной историей: шииты воют с суннитами, сунниты с шиитами. Сейчас все объединились против ИГ: и иракское войско, и курды. Но есть много подводных камней, например Турция недовольна происходящим и тоже хочет влиять на события, поэтому по очереди поддерживает всех.
ИГ распространяется просто стремительно. У местных было много проблем, а «Исламское государство» обещает им райскую жизнь, соблюдение шариата и передачу всей нефти обычным людям. Религиозные малообразованные курды быстро поддаются влиянию.
Не знаю, правда это или нет, но говорят, что в Курдистане самые большие запасы нефти Ирака. Потому за него ведутся такие ожесточенные бои.
Естественно, мы были в Эрбиле — столице Курдской провинции. Очень красивый город, сильно пострадавший от войны. С 2003 года в его развитие инвестировали Турция, Иран и США, но с началом войны все прекратилось. Небоскребы остались недостроенными. Люди потеряли работу. До войны преподаватель в университете получал до 1 800 долларов, теперь — меньше 500 долларов. Все деньги страны ушли на потребности военно-промышленного комплекса. Люди недовольны. 99% тех, с кем мы общались, рано или поздно признавались, что хотели бы уехать из страны. Парадокс: люди очень любят Курдистан, готовы за него жизнь отдать, но при этом эмигрируют при первой представившейся возможности. Те, кому удалось уехать, совершенно счастливы. На Новый год родственников навещали довольные мигранты, которым удалось устроиться в прекрасных европейских странах вроде Финляндии или Швеции. Семьи здесь очень большие, все друг друга поддерживают. Каждый вечер собираются огромными компаниями, которые в состоянии на протяжении пяти часов пить чай и обсуждать первые шаги ребенка дяди знакомых. К слову, курды почти не пьют алкоголь, но, что удивило нас гораздо больше, совсем не курят марихуану.
В Эрбиле довольно серьезная христианская община, которая на деле исповедует что-то среднее между католичеством и православием с примесью мусульманских традиций. Нас пригласили на свадьбу в христианском духе. Действо начиналось в храме, а заканчивалось шумной вечеринкой в огромном зале, похожем на Дворец спорта: огромная сцена, краны, видеоаппаратура, операторы, фотографы. Гостей собралось около шестисот человек — родственники, друзья, знакомые и все, кто мог встретиться на пути молодоженов. Свадьбы ценой в 200 тысяч долларов здесь стандартный вариант. Сначала мероприятие выглядело довольно традиционно: первый танец жениха и невесты, восточный колорит национальных песен. А потом повалило техно. Мы были в шоке. И старые и молодые танцевали до упаду — при том, что никто не был пьян.
Мы провели какое-то время в Халабдже, это печально известный город. Именно тут в 1988 году войска Хуссейна использовали химическое оружие против курдского населения под предлогом атаки на иранское войско. Одним из главнокомандующих тогда был двоюродный брат Саддама Хуссейна, Али Хасан аль-Маджид. После Халабджи он получил прозвище Химический Али. В 2010 году был приговорен к смертной казни через повешение — и это оказался уже четвертый его смертный приговор. Химического Али курды вспоминают до сих пор. А еще в Халабдже есть памятник фотографу, который первым после атаки вошел в город и заснял умирающих людей: целые семьи курдов корчились на улицах в конвульсиях.
И конечно, мы видели Сулейманию. Это культурная столица, здесь красивее и гораздо чище. В городе сосредоточены все университеты и ночная жизнь. Тема нашего фильма — влияние войны на культуру — возникла где-то там, в одном из университетов: мы заметили, что 70% студенческих работ связаны с войной. Местная организация, которая занимается политикой, пригласила нас прочитать лекцию для молодежи: рассказать, что такое независимая кинопродукция в Европе и как найти на нее деньги, как «продать» европейцам то, что происходит у них стране.
«Большая» справка
Пешмерга
Пешмерга (буквально — «те, кто смотрит смерти в лицо») — вооруженные силы в Иракском Курдистане. Пешмерга воевали на стороне армии США и коалиции на Северном фронте во время войны 2003 года в Ираке.
Не могу объективно сказать, были ли в нашей поездке по Ираку опасные моменты. Я попадал под обстрел между Донецком и Мариуполем, в прошлом году нас пытались украсть турецкие полицейские. Но в Ираке происходят вещи, которые пугают больше, чем разорвавшаяся мина или очередной обстрел.
Вегетарианец на линии фронта
Мы были на линии фронта, в лагере Пешмерга. Когда-то их высоко ценили. Во время войны с Саддамом бойцы казались героями: считалось, один человек Пешмерга мог подстрелить несколько сотен моджахедов. Сейчас ситуация очень сложная. В вооруженных силах появились разные люди вроде безработных из деревень. Но есть огромное количество геройских ребят, которые воюют за идею. Они хорошо обучены, с ними интересно поговорить. При этом зарплаты низкие, обеспечение скудное, меню небогатое.
Не сказал, но вообще-то уже восемь лет, как я вегетарианец. Крови мне хватает на фронте, а в жизни хотелось бы быть не убивающим. Первое, чему я учусь в новой стране: как на местном языке будет «я не ем мяса». К счастью, на четырех курдских диалектах это звучит почти одинаково — «гош нахум». Кроме того, я учу такие слова, как, например, «яйцо» («элька» на местном). То есть «я не ем мясо, дайте мне яйцо». Иногда неделями сидел в украинских частях, питаясь сгущенкой и печеньками. В Турецком Курдистане я завтракал, обедал и ужинал булочками: на двухмиллионный город там одно вегетарианское кафе. В восточной культуре еда без мяса — это не еда. Лагерь Пешмерга — первое место в Иракском Курдистане, где мне предложили еду без мяса не из заботы, а из-за нехватки продовольствия.
А как же близкие?
Про первую свою поездку на Майдан родителям я не сказал. О следующем выезде, который закончился для меня операционным столом, мама и папа узнали из выпуска новостей. Когда собрался в Крым, уведомил семью по факту. Переживали ли родители, когда я поехал в Ирак? Наверное, нет. Привыкли.
А девушка… Да, для нее это было непростое испытание. Мы вместе примерно полгода, познакомились, когда работали на проекте для Discovery Channel. Представляете разницу между съемками для Discovery, где ты работаешь в огромной команде, у тебя есть ассистенты, которые приносят кофе и придерживают камеру в перерывах, и вот таким выездом в Ирак? Естественно, Марита (так зовут мою девушку), была в шоке, когда я сказал, что уезжаю. Но особо сопротивляться не стала. Она понимает, что ездил я на фронт до нее — и после нее (если вдруг станет сильно недовольствовать) тоже ездить буду. Сейчас узнает о моих приключениях из facebook, шлет привет и, чтобы не забыл, показывает сиськи в веб-камеру.
Выезд на военные территории изматывает, перестраивает мозг, меняет способ функционирования. Ты возвращаешься в спокойную Варшаву, пьешь в студии двойной эспрессо и обсуждаешь с коллегами, какую камеру и какие лампы заказать на следующий проект, какую выбрать музыку и подходит ли вот этот лиловый фон для нашей героини. А внутри тебя — пожар, все взрывается, горит и ищет выхода.
В предыдущий приезд из Турецкого Курдистана меня долго носило: пил, употреблял всякую дрянь и как результат наделал очень много глупостей, из-за чего потерял своих лучших друзей. До сих пор не могу себе этого простить, но и объяснять кому-либо, почему так происходит, очень сложно. Порой на это нету сил. А иногда кажется, что я настолько отбился от стада, что меня перестали понимать все вокруг, и я — сам себя.
«Большая» справка
В 2016 году в Ираке был убито шесть журналистов, четверо из них работали на телевидении.
Текст и фото :
- Сергей Марчик
OOO «Высококачественные инженерные сети» осваивает новейшие технологии в строительстве инженерных сетей в Санкт-Петербурге. Начиная с 2007 года, наша компания успешно реализовала множество проектов в области строительства инженерных сетей: электрическое обеспечение, водоснабжение и газоснабжение. Более подробная информация на сайте: http://spbvis.ru/
Комментарии